В конце концов, мне вполне может быть далеко за пятьдесят.
Опять же зеркало мало помогает. Тут нужен какой-то критерий, поле сравнения.
На том столике у кровати моей матери в последние недели лежало крошечное карманное зеркальце.
Ты даже не представляешь себе, как много для меня значит то, что ты художница, Кейт, сказала она однажды вечером.
В этом доме нет художественных принадлежностей.
На самом деле был один холст на стене, когда я приехала. Прямо над и чуть сбоку от того места, где сейчас стоит печатная машинка вообще-то.
На картине этот самый дом, хотя мне понадобилось несколько дней, чтобы это осознать.
Не потому, что это было неадекватное его изображение, но потому, что мне тогда еще не довелось посмотреть на дом с той точки.
Я уже перенесла картину в другую комнату к тому моменту, как узнала его.
И все же я считала, что нарисован этот дом.
Решив, что это так или что так кажется, я не возвращалась в ту комнату, чтобы подтвердить свой вывод.
Я не часто захожу в другие комнаты и поэтому закрыла двери в них.
Ничего странного в том, что я их закрыла, не было. Возможно, я закрыла их лишь потому, что не хотела подметать.
Залетавшие в них листья и тополиный пух.
Эта комната довольно большая. Снаружи есть терраса, окружающая дом с обеих сторон и смотрящая одновременно на лес и на дюны.
Из пяти закрытых дверей две наверху.
Это не считая ванной, где есть зеркало.
Более того, в тех других комнатах тоже могут быть картины. Я могла бы проверить.
В закрытых комнатах нет картин. По крайней мере, в тех трех комнатах, что на первом этаже.
Хотя я только что перенесла картину, изображающую дом.
Приятно иметь на стенах живопись.
В гостиной моей матери, в Бейонне, Нью-Джерси, было несколько моих собственных картин. Две из них были портретами — ее и моего отца.
У меня так и не хватило храбрости спросить ее, не хочет ли она убрать это зеркало.
Однако в один прекрасный день зеркало пропало.
По правде говоря, я редко писала портреты.
Портреты матери и отца теперь находятся в Метрополитен-музее, в одной из главных картинных галерей на втором этаже.
Ну, вообще-то все мои картины сейчас в галереях Метрополитен.
Что я сделала, так это расставила их между холстами постоянной экспозиции, везде, где хватало места.
Некоторые чуть перекрыли те другие, но в основном только в нижнем углу.
Очень вероятно, однако, что мои с тех пор сильно покоробились.
Это оттого, что они столько лет были прислонены к стенам, а не висели на них.
