Договорить свою обличительную и проникновенную речь, в которую я не особо и вникал, друг так и не успел. Купол прикрывающий наше временное убежище, начал медленно расходиться в стороны с противным скрипом, разделившись на две равные половины. Вяло дернувшись в руках Ноа в бесплодной попытке освободиться, я выжидающе уставился в образовавшуюся брешь. Хм… Послы прибыли. Быстро они, однако. Хотя и не удивительно, с такой-то невероятной техникой… Юрко прошмыгнув в не до конца еще раскрывшиеся створки купола, вражеский корабль медленно и демонстративно опустился прямо в центре ангара, уже этим показывая, кто здесь теперь главный. Ненавижу!
Небольшая серебристо-белая машина смотрелась рядом с нашими невзрачными серыми летательными аппаратами истинной драгоценностью среди простых грубых камней. Опасной и смертоносной драгоценностью, о разрушительной силе которой нам всем было известно не понаслышке. Я собственными глазами видел выпускаемые этой штуковиной голубоватые призрачные лучи, разрушающие многоэтажные здания за считанные секунды. На то, чтобы уничтожить столицу с почти что пяти миллионным населением, сотне этих кораблей понадобилось не более получаса.
Мне, можно сказать, «повезло» в день нападения быть вместе с Ноалином на дежурстве в Доме Совещаний Глав Союза. И нам, как и остальным оказавшимся там офицерам Гвардии, приказали заняться эвакуацией правительства, которая, если честно, более была похожа на поспешное и паническое бегство. И особо повезло, когда друг умудрился отыскать меня в толпе мечущихся в панике служителей Дома и, не смотря на мое сопротивление, успел затащить в уже практически отлетающий корабль. За что и получил от меня по морде, ведь приказа к отступлению мы так и не получили. Как друг объяснил мне немного позже, после того, как умудрился вместе с еще парочкой вояк скрутить меня по рукам и ногам, чтобы не брыкался, вся мировая система связи накрылась буквально через полчаса после начала всеобщей эвакуации. Так что приказ сил Твея об отводе войск так и не был донесен ни до военного руководства, ни до гражданских администраций. А значит действия Ноалина не делали из меня дезертира, позорящего честь мундира и клана своим бегством. Но все равно, на душе было скверно до такой степени, что просто хотелось выть от безысходности. Особенно после того, как друг, раздраженно стирающий кровь с подбитой мной губы, подтолкнув меня к оптической системе наведения одного из бортовых орудий, чуть ли не носом ткнул в экран слежения. Открывшаяся мне панорама потрясала своей нереальностью. Жалкие остатки разрушенной столицы, рассыпающиеся одно за другим высотные здания в жилых кварталах… Мечущиеся в панике люди, пытающиеся укрыться хоть где-нибудь от падающих на них многочисленных обломков… Дом Совещаний, от которого мы не успели еще отлететь на достаточно большое расстояние, на моих глазах окутало голубоватым сиянием… моментально разрушающим сиянием. Гадство! Там, откуда мы улетели, оставались еще толпы гражданских, у которых теперь не оставалось практически никаких шансов на выживание. И мы не могли вернуться. На борту вместе со мной летело практически все высшее руководство Калвиреи, которое мы обязаны были доставить в безопасное место и обеспечить их охрану.
