— Если ты немедленно не успокоишьссся, я трахну тебя прямо здесссь и сейчассс, малышшш! — зло цежу в затылок мелкого паршивца, который этим самым затылком только что совсем неслабо приложил меня по носу. В ответ на свою вполне реальную угрозу, которую я уже с превеликим удовольствием готов был немедленно осуществить, я не получаю ни слова, только лишь еще одну попытку подбить мне пяткой уже вторую коленку… Да сколько же можно?!
— Сам напросился… — Ору на неугомонного мальчишку и пинком под зад направляю его в сторону стола, предварительно разжав руки на его груди. И с превеликим удовольствием слежу за тем, как калвиреец, не ожидавший такого поворота событий, легкокрылой шейталой летит на столешницу, сшибая своей дурной головой чашки с уже совершенно остывшим тофа. Великолепное зрелище! И он еще при этом… рычит! Замирает на мгновение, распластавшись грудью на столе, после чего медленно поворачивается ко мне с таким убийственным выражением на лице, что я с некоторой опаской понимаю, вот теперь мальчишка взбесился окончательно. Подтягивается на руках, подбирается как для прыжка, не отрывая от меня своих потемневших чуть ли не до черноты глаз, но ничего не успевает сделать. Я его опережаю. Бегу, впечатываю ладони в уже почти успевшую выпрямиться спину и опять вбиваю парня в столешницу. Сам наваливаюсь на него сверху, предусмотрительно перехватив его запястья и заведя их ему же за спину. Вей дергается по до мной со всех дури, отчаянно пытаясь вырваться, но я еще плотнее прижимаю его к столу и крепко зажимаю его руки между нашими телами. Шипит что-то непонятное и очень злое себе под нос. Извивается, елозя своей напряженной задницей по моему не менее напряженному члену, даже не задумываясь над тем, к чему все это безумие может его привести. Мои сердца стучат наперебой, как сумасшедшие…
Мальчишка подо мной горячий, тяжело, загнанно дышащий… с влажными, растрепавшимися во время этой сумасшедшей стычки волосами. Такой желанный… МОЙ! Вжимаюсь еще сильнее, раздвигая коленями брыкающиеся ноги парня в стороны и вдавливаясь пахом между его полупопий плотно обтянутых тонкой тканью брюк. Хочу! Уже никаких сил нет для того, чтобы сдерживаться, не трогать, дать привыкнуть. Толкаюсь в него, ясно давая понять, что его ожидает в самое же ближайшее время. ПРЯМО СЕЙЧАС!
Наконец-то замирает от неожиданного понимания того, на что он САМ только что напросился… — Не-е-ет! — отчаянный полухрип-полустон, легкой вибрацией промчавшийся по его позвоночнику, от которого мой мозг взрывается окончательно.
