— На посещения ввели запрет лекари. Я только сегодня смог добиться от них разрешение на встречу с тобой. А двери… это тоже было сделано для твоей же безопасности. Слишком многие хотели бы убрать тебя из моего окружения… любыми возможными для этого способами, — с некоторым напряжением в голосе отвечаю я Вейтару на весьма неудобные для меня вопросы, варианты ответов на которые мне были заранее сброшены на коммуникатор кем-то из отцовских секретарей. И пристально слежу за тем, как его лицо совсем ненадолго помрачнело и он отвел свой пытливый до этого взгляд немного в сторону. Молчит. Обдумывает. Недовольно хмурит брови и, судя по-всему, тщательно анализирует только что полученную мной информацию. Военные навыки, очевидно, остались с ним на уровне инстинктов.
— Никакой аварии на самом деле не было? Я правильно вас понимаю? — задумчиво интересуется он, опять подняв на меня глаза и сжав губы в тонкую линию. Злится, сомневается в правдивости моих слов, но старается этого не показать. Мне это совершенно не нравится… Его недоверие бьет по нервам и я понимаю, что до отчаяния хочу, чтобы он верил мне во всем. Это было важно. Я должен убедить его, что пребывание в столице опасно для его жизни. Чтобы у него не возникло дополнительных вопросов позже… Когда я увезу его в одно из своих загородных имений, что и собирался сделать в самое ближайшее время. С одобрения отца, который сам предложил мне это решение одной из проблем. А именно проблему многочисленных свидетелей того, кем именно является на самом деле Вей. Уже слишком много имперцев знает о том, что сидящий напротив меня парень — военный трофей, совершенно не добровольный наложник, практически раб, которого я даже не пожалел выставить на бои. Всех молчать не заставишь…
А самого Вейтара полностью изолировать в столице от всех приближенных не получится при всем моем желании и просто неограниченных ресурсах отца. Не могу же я и в самом деле постоянно держать его взаперти. Ведь это вызовет у него очередные вопросы и явное недовольство подобным для себя положением. Поэтому нужно сделать все для того, чтобы он согласился уехать в мое имение без споров и пререканий. И вот там я смогу приучить его к мысли о том, что мы и в самом деле любовники. И не потому, что у него не будет другого выхода, кроме как покорностью спасти жизни своих соплеменников. А потому, что он сам будет хотеть… Меня и нашей с ним близости, полностью добровольной и желанной с его стороны. Все силы приложу к тому, чтобы добиться от него взаимности.
