Все моё, что с испугу выжала.
Уезжай. Не к столу слеза.
Просто снова некстати выжила.
И не жаль. Больно, если за
Этим жалом — вампирный умысел.
Мне не жаль — я привык слезать
С игл неба, ведь там ни к чему мы все.
Умоляю, иди в отгул
Я и так уже много выскулил.
Уваляю себя в снегу
Там, где волки добычу рыскали.
Увольняю, но сберегу —
Не хочу слишком долго маяться.
Увиляю, когда смогу.
Ведь не каждый тобой ломается.
Что ж ты ноешь, как выпь в трубу?
Счёт закрыт — ничего не выставить.
Спараноишь себе судьбу —
И сама же к себе на исповедь!
Не дано лишь меня. Забудь
Все, что было на грязных лестницах
Все равно между этих букв
Ни одна твоя не уместится.
Вышло как-то по-людски. С непривычки, что ль?
Как-то вроде не впервой, но… никак.
Все хотелось доползти до харчевни воль —
Отскочил куда-то вдоль на века.
Не сошлись в цене с судьбой? Я не спрашивал.
Не столкнулся с головой? Тоже бред.
Просто жизнь моя хреново покрашена
В бестолковый поэтический цвет.
Вышло тошно? Вынь глаза — не отсвечивай.
Стало круто? Полетай мотыльком.
Не такой уж бог сегодня доверчивый,
Чтоб дарить тебе меня целиком.
Ну, подумаешь, башка перекошена.
Ну, подумаешь, на сердце два шва.
Лучше выкурим одну по-хорошему —
Нам вдвоём теперь с тобой выживать…
Был у цели — смог нализаться.
Шёл домой. Проснулся — валежник.
Накарманил цивилизаций —
Баб хотелось, как у Валледжо.
И пришлось костюмчики гладить —
Иззанозил руки об доску.
Со своим вином на оладьи —
Не хотелось баб, как у Босха.
Вот и ты лежишь эшафотом,
Зная, что я телом перевран.
Ведь на том замызганном фото
Кельта ретушировал Рембрандт.
Я к богу не вернусь. Ключи на полке справа.
Не мне перепевать надрывно-горловых.
Ещё бы сто монет — и я б простил Варавву,
Чтоб больше в пол не бить остатком головы.
Чтоб не терпеть взасос сопливый ультиматум.
Кто мне соврал, что жизнь бывает и трезва?
С похмелья пили квас, а я ругался матом,
Когда ты шёл к Нему. Ведь он тебя не звал!
Мне не привинтят нимб. Тебя не вклеят в складень —
Не первый ты менял бейсболку на клобук.
Я душу продавал ему всего лишь на день,
А буду и в гробу с отметиной на лбу.
И пусть младенцы спят в ладошках богородиц.
Он обещал прийти. Наверное, за мной.
Но лучше на шесте в лохмотьях в огороде,
Чем в гору под хлыстом с брусками за спиной.
Ты слишком мало знал, чтобы влюбиться в доску
В копчёную доску с нестриженым ИНЦИ.
Я не прощу ему киднеппинг по-жидовски,
Как не простил себе нелепый суицид.
Я — ваше всё (плач в зале). Да, … mea mecum…
