Звонивший оказался низкорослый, с широкой грудью и крупной головой старик, с редкой седой бородкой, с приплюснутым носом и отвратительным цветом кожи. Он сразу же бросился в атаку. Так отчаявшийся заяц пытается распороть брюхо настигшему его тигру.
«Мне ничего не нужно от Вас, — слова осторожно просачивались сквозь золотые зубы, — только, чтобы вы выслушали меня, Борис…» — Чезаре невольно вздрогнул, услышав свое настоящее имя, — «…я — Ваш отец, Бледа Баумкёттер, последний из нашего рода не отрекшийся от этой фамилии, хотя и сбежавший от Родины. Но мне недолго осталось нести позор за отца. Я уже всё решил…»
Чезаре прервал собеседника жестом руки и погрузился в воспоминания…
Ему пять лет. Нелепая смерть дяди, бегство отца, через неделю — случайно найденный в доме тайник. Готический шрифт «Jedem des Seine» на видавшей виды патефонной коробке. Сомнамбуличность дальнейших действий: 10 метров до чулана за детской лопаткой, 10 минут увязания в грязи до дальнего угла сада, 2 недели гриппа, вытравившие этот день из памяти на долгие десять лет…
«А ведь это было девятого мая!» Тогда, глядя поверх Бледы, он не придал этому значения, но сегодня, когда прошло ровно сорок лет, он поразился веренице преследовавших его совпадений. Четвертая сигарета, а посетителя ещё нет…
«Аттилу убил я!» Чезаре даже не пошевелился — до него не сразу дошло, что речь идёт о Бледином брате-близнеце, его дяде, жившем с ними в одном доме и внезапно покончившем с собой (чёрт возьми, второго мая!!!). Бледа исчез в тот же день, что породило массу слухов: Бледа убил Аттилу и скрылся, Аттила убил Бледу и застрелился, и кучу других вариантов с перестановкой подлежащих и сказуемых. Интересно, кто сейчас перед ним? Неважно, тот, кто называет себя Бледой, расскажет всё. Чезаре больше любил дядю — тот играл с ним в разные игры и, самое главное, в отличие от отца, очень хорошо относился к маме…
«Он любил твою мать, и она любила его. — Бледа и не заметил, как перешёл с „Sie“ на „du“. — Я долго терпел это ради вас. Ты ведь ещё помнишь своего старшего брата?» — тут Бледа замолчал сам…
Ещё бы не помнить этого ублюдка Глеба! Чезаре ненавидел своего братишку — всё подлое, что может быть в человеке, весь рок их рода тот вобрал сполна: безумный цинизм дяди Гейнца, снимавшего с живых кожу под фривольные оперетки, взрывоопасность Бледы, которому застилали разум любое слово и любой поступок, направленный не по его траектории, философское наплевательство Аттилы, спокойно устранявшего с дороги любое препятствие любыми доступными и недоступными способами. И даже аналитическую мизантропию самого Чезаре Глеб смог уловить и добавить к своей коллекции…
