— Но почему я не могла быть с ним, вместо неё?
— Ей он нужнее, — просто ответил Христос.
— Нечестно, — с обидой выдала девушка, на секунду забыв, с Кем говорит.
— Что именно? — удивился Господь. — Я также позволил тебе выбирать. Неужели ты считаешь, что Я не позаботился бы о тебе? Тебе лишь следовало смириться и довериться Мне. Но ты решила иначе.
Алиса закусила губу, мысленно не соглашаясь.
— У тебя осталось совсем мало времени, — услышала она прежде, чем туман рассеялся.
Мало времени? Алиса почувствовала панику. Она так и не отважилась за всё это время найти маму. А ещё…
Она очутилась у дверей храма, в который когда-то ходила. Почему-то это сейчас её душе казалось важнее. Вот и Распятие.
— Господи, прости, — перекрестившись, упала она пред Крестом.
***
С той минуты, как нашла на полу кухни бессознательную дочь, Клавдия неустанно молилась. Сейчас её девочка, окутанная десятками проводов, лежала в реанимации. Врачи диагностировали кому. Если бы она пришла с работы хотя бы на час раньше…
Но не было смысла гадать, на всё воля Божия. Клавдия, взяв дни в счёт отпуска, целыми днями сидела в больничном коридоре, наотрез отказываясь покидать дочь. Ночью, когда не было посетителей, женщина вставала на колени и, поставив перед собой иконку Богоматери, что всегда носила с собою, шептала молитвы. Днём, стараясь никому не мешать и быть как можно незаметнее, молила Господа про себя.
С каждым днём девочка угасала, но Клавдия не переставала молиться. Краткие перекусы и почти полное отсутствие сна подрывали силы и здоровье женщины, но она не сдавалась.
Утомлённая, на третий день женщина всё-таки провалилась в сон. Тревожный, поверхностный.
— Клавдия Петровна, — кто-то коснулся её плеча.
Женщина открыла глаза и увидела врача.
— Вставайте, Клавдия Петровна, — улыбнулся ей доктор. — Ваша дочь очнулась.
Да, Господь принял последний порыв души Алисы и подвиг её матери, и дал девочке шанс покаяться и вымолить свой грех. А воспользуется ли она им — решать только ей. Бог никого не заставляет Себя любить, но Он всегда ждёт нашего раскаяния, нашей дружбы, нашей любви.
У Виталия никогда не было друзей. Над ним смеялись, на него показывали пальцем, его избегали. И причиной этому не было его какой-нибудь врождённое уродство или скверный характер. Причиной были глаза, точнее их цвет: правый глаз у него был карим, а левый — голубым. Вот такая злая насмешка природы.
В детстве он не понимал, отчего ребята во дворе с ним не общаются, почему так странно на него реагирует: будто он какой больной или прокажённый. В школе ситуация прояснилась: из шепотков за спиной он понял, что людей отталкивают от него его разного цвета глаза. «Ведьмак» — это было самое безобидное прозвище из тех, которые ему давали ребята.
