К а т я (садясь). Знаешь, если я тебе надоела, ты так и скажи. Понял? А в прятки со мной играть не надо.
П а ш к а. Глупость какая.
К а т я. Я сама видела, как ты к ней ночью бегал. Не звезды же наблюдать.
П а ш к а. Это был сбор фоновой информации. Для дневника полевой практики.
К а т я. Нахал ты, Алдонин.
П а ш к а. Ну полно… Ну, не злись. Знаешь же, как я тебя люблю. Да не было ничего, перестань. Болтали только.
К а т я. И что ты у нее насобирал? «Вести, что орет петух с насести?»
П а ш к а. Маруська говорит, по ночам во дворе стали бродить усопшие жильцы.
К а т я. Ты что — серьезно? Дура брякнула, а он повелся. Это шваль всякая шатается… К старухе моей всё ходят.
П а ш к а. А кто, например?
К а т я. Да кто только не ходит, всю переднюю затоптали. Ведьма старая… Приворотным зельем торгует, денег в рост дает… Так бы и дала по голове!
П а ш к а. Тогда тебе не к Александру Сергеевичу, а к Федору Михайловичу.
К а т я. Вот именно. Куда интересней! Кстати, Достоевского мне тоже обещали, только после третьего курса. А как твой… стропальщик?
П а ш к а. Кровельщик.
К а т я. Ну да. Странная тема какая.
П а ш к а. Ничего странного. В детстве родители подсунули мне одну книгу. Как простой крестьянин забрался на шпиль и починил ангела.
К а т я. А что тут изучать? Это же историография. Все и так известно.
П а ш к а. Когда я подрос, стал читать еще. Родители, пока не развелись, забрасывали в меня книги, как дрова в печку. И я узнал, что мой герой, вскоре после восхождения, спился и погиб. Представляешь? Такой человек и такой конец. Я не поверил, захотел разобраться.
К а т я. Тему сам предложил?
П а ш к а. На кафедре такой редкости даже обрадовались. Придумали легенду… И точно! Все оказалось не так просто. Оболгали его, Телушкина моего. Вернусь вот и развенчаю!
К а т я. Кто-то же первый выпустил…
П а ш к а. Есть один на примете. Писака дешевый… Вертится, вынюхивает… Странно только, что сам Купец его опекает. Прямо как наводчик.
К а т я. Подыгрывает?
П а ш к а. Зачем?
К а т я. Может, зависть? Такое у нас везде. Доберется человек до ангела, а его хвать за пятку — и вниз. А не залетай! Лучше напейся!
П а ш к а. Кровельщики вообще не пили. Ну, или немного. При их ремесле это было очень опасно.
К а т я. Да ладно. Я же видела…
П а ш к а. Он запил только после смерти Анисьи. Ему стало все равно. (Молчание.)
К а т я. А что с ней случилось?
П а ш к а. Она утопилась.
К а т я. Утопилась? От чего? Разве они не были счастливы?
