Но пришло время, когда бог установил различие. Его закон для зверей остался прежним, ими должны были продолжать управлять инстинкты. Животные остались под властью Зевса Громовержца. Но человеку теперь следовало постичь иной закон. Для него конфликт должен был разрешаться не насилием, а правосудием. «Рыбы, звери и птицы небесные пожирают друг друга», пишет Гесиод, «но человеку Зевс дал правосудие.
Рядом с восседающим на троне Зевсом, расположилась Фемида»7.
Отрицательный аспект враждебности очевиден; ее положительные плоды распознать не так легко. Отвага, самопожертвование и другие добродетели, пробуждаемые войной, возрастают пропорционально угрожающей опасности. Опасность может пробудить в индивиде или нации такое глубокое осознание фундаментальных ценностей, что личное благополучие игнорируется, по крайней мере до тех пор, пока существует ее угроза.
Однако наряду с этим имеется другое потенциальное достоинство совершенно иного плана. Инстинкт самосохранения способен пробудить динамические силы, которые характеризуются интенсивностью, позволяющей переступить границы сознатель- 124 ной психики. В начале текущего столетия мы едва поверили бы, что страсти и качества, от которых мы давно избавились, лишь дремлют под внешним спокойствием и позицией неограниченной свободы. Наша жизненная философия выражалась маленькими удовольствиями, небольшими удобствами и ограниченными амбициями и идеалами.
Затем в быстрой последовательности разразились две мировые войны, развязанные людьми, которые презирали маленькие удовольствия и незначительные преимущества и распахнули дверь безграничному желанию и беспредельной жестокости. Время маленьких вещей минуло.
Немногим более двадцати лет тому назад8 на лекции перед небольшой группой людей Юнг заметил, что когда силы бессознательного дремлют, человек живет ограниченной жизнью, заполненной только мелочами. Но если у такого человека рождается великая идея, будь она добропорядочной или злонамеренной, она пробуждает энергии, относящиеся к безличному уровню, и для него начинается жизнь, несоизмеримая с прошлым существованием. Он становится инструментом, выразителем силы, превосходящей эго. Фактически человек превращается в борца за идею, и в такой роли он может изменить облик мира. Вот другая сторона войны, которая может быть положительной, но может нести с собой и величайшую из трагедий.
Вполне вероятно, что группа, собирательный человек, не может продвинуться дальше описанной Гесиодом стадии. Если нации смогут поставить рядом с восседающим на троне Зевсом Фемиду, то уже будет достигнуто очень многое. Чтобы произошла дальнейшая трансформация агрессивных инстинктов, мы должны обратиться к индивиду. Только в нем возможно достижение психологического понимания и развития.
