Это не одно и то же, что метафорическая интерпретация. Метафора — это замена одного фактора другим. Вытеснение реального жертвоприношения символической человеческой фигуркой из теста могло произойти потому, что человеческое жертвоприношение стало отвратительным для более цивилизованной эпохи. В таком случае это можно назвать метафорическим использованием неодушевленного объекта вместо одушевленного. Такая замена не является символом в строгом смысле слова.
Но если ощущение таинства, незримой силы, нумена, ранее свойственное ритуальному съедению зернового человека, остается, — хотя сейчас оно выражается необычным и незнакомым чувством духовного единства с Богом, осуществляемого в форме реальной трапезы, когда, съев пшеничный корж, человек объединяется с Богом, — то это переживание является символическим. Ибо если ясно осознается, что сама пшеница не является божеством, что дух, скрытая в зерне потенциальная способность к росту, также не является Богом, и что Бог — это нечто их превосходящее, но тем не менее некоторым образом представляемое или изображаемое ими, и если физическое действие принятия пищи распознается только как аналогия духовному акту слияния, действу, которое не может быть лучше представлено сознанию иначе, то мы вынуждены сказать, что это действие и эти объекты являются символами, «наилучшим из возможных описанием, или формулой, сравнительно неизвестного факта»".
Эти знания вызвали постепенную перемену в человеческом отношении к демонической или нуминозной силе инстинктов. Тем 93 временем соответствующее изменение стало очевидным и в обычаях. На смену ритуалам, связанным с сохранением положительного аспекта духа зерна или с преодолением его отрицательного аспекта, пришел обычай посвящения первой, лучшей части урожая духу зерна. Этот дух или демон теперь рассматривался в более общей форме как бог урожая. Идея бога урожая одновременно более абстрактна и более личностна. Вместилищем маны служит уже не фактический колос пшеницы; его сменил урожай в целом. Одновременно дух становится более персонифицированным; начинает обретать форму реальное божество. Ему, или ей, подносят пшеницу, дарованную человеку. Обычно первые плоды, сменившие жертвенного пшеничного человека прежних времен, не съедались, а посвящались богу урожая.
Из этого ритуала возник другой, даже более содержательный. Человек начал вкушать пищу, подносимую богам, но не для удовлетворения собственного голода, а для того чтобы сблизиться со своим богом. Так как пшеница или другая еда считалась фактическим телом бога, дух которого заставлял зерно расти, то ритуальная трапеза в действительности была причащением реальным телом божества; считалось, что таким образом человеческое естество обогащается добавлением божественной субстанции.
