– Только если все сделаем тихо. Нужно ночью попасть на корабль. Есть пара мест, куда их досмотровая команда не заглядывает. Я там везу свое оборудование, ну и… – что и, я понял – нелегалов, что забрасываются в страну Советов для подпольной работы, ежу понятно.
– Хорошо, ночью мы будем здесь. Как дать сигнал?
– Может, вам самому не ходить? Вас же разыскивают!
– Я через всю страну сюда добрался, думаете, меня теперь что-то сможет удержать?
– А как насчет пули? – с интересом спросил лейтенант.
– Я жил в России почти год, даже говорю по-русски. Как уже сказал, я сюда долго добирался, причем не всегда тихо…
– О, были заварушки?
– А то как же. Пришлось немного пострелять. Благо в корпусе спецназа меня хорошо этому научили, победителем вышел я, но вот мой русский друг получил пулю в живот. О, ничего особо серьезного, – я поднял руки, останавливая готовый сорваться из уст лейтехи вопрос, – его немного подлатали, но ходит пока с трудом.
Ночью мы были в порту. Как по заказу, появились какие-то странные патрули на улицах, добираться было невероятно трудно. Наверное, ментов убитых нашли. Родителям маленькой девочки Маши приходилось буквально закрывать ей рукой рот, чтобы та не спросила что-нибудь в самый неподходящий момент и не привлекла ненужное внимание. На судне нас встретил сам разведчик и спокойно, не встречаясь с членами команды корабля, провел в нужную каюту.
– К сожалению, могу предоставить вам только одну каюту, сержант, уж извини, – заключил он, когда мы наконец вошли и закрыли дверь.
– Спасибо, лейтенант, вы очень любезны, – искренне ответил я.
– Я специально вас провел так, чтобы никто не видел. Мало ли, пойдут вопросы… А когда ничего не видел, то и рассказать ничего не сможешь, ведь так? – улыбнулся разведчик.
– Абсолютно верно, спасибо еще раз.
Митчелл вышел, а мы принялись устраиваться. Плавание будет долгим, судно еще пойдет в Японию, а только затем в Калифорнию. Немного, но это напрягало, скорее бы уже добраться.
– Сань, а ты мне так и не сказал, как тебя в Штатах звали-то?
– Почему звали? Я хоть и инсценировал смерть, но мои документы и все мое имущество никуда не делось. Адвокаты еще четыре года ничего не дадут тронуть. Такие законы там, частная собственность неприкосновенна, особенно если есть завещание и прочие документы.
– Так как зовут-то?
– Джейк, – бросил я, а сам задумался, вспоминая, что уже отвык от нового имени. Но ничего, привыкну, скорее всего, в Союз я больше не вернусь. Я ведь и ехал-то только узнать, как Петруха, ну, была идея забрать его с собой, хотя вряд ли бы вышло, не влипни мы в такую передрягу.
