Портрет плохо помещался в тумбочке, и Алик, уходя на процедуры, положил его под газету — на подоконник, рядом со своей кроватью, удивляясь:
«Что за дни такие тут начались?! Вчера Алмаза привезли. Сегодня — Президента. А завтра кого? Папу Римского?..».
Вскоре, увидев на коридоре свою Музу, Рубецкий пропел вслух, убеждаясь лишний раз, что умеет рифмовать:
— Алик и Аллочка — клёвая парочка!..
Но мало музыка звучала. Через час он обнаружил пропажу своей кражи — портрета. А вечером того же дня Искусствоведа подцепили на крючок («Кент из соседней палаты оказался следаком. Как он смог меня вычислить?»).
Изумлениям Алика в тот день не было конца. А финалом этой истории стала весть, что уголовное дело на него не завели.
«Пронесло!.. Есть и для меня справедливость на белом свете!»
Вот с каким необычным почитателем своего необычного таланта хотел познакомиться Алмазов.
Уже был полдень, когда Олег, Виктор и Юрий Сергеевич закончили беседу в его кабинете. Состояние Никиты оставалось тяжёлым. Сотрясение мозга при падении у него было не в такой тяжёлой степени, как у Виктора, но стабилизации — и уж тем более самоисцеления — не наблюдалось. Но главным беспокойством для врачей стала неотступающая аритмия. Утром усилился сбой в работе сердечной мышцы. Это наводило на мысль о возможной блокаде сердца. Решался вопрос о переводе Никиты в кардиологическое отделение.
Состояние здоровья Алика тоже ухудшилось — ближе к полудню. Процесс приблизился к выписке, а тут вдруг головокружение, скачки давления, отсутствие аппетита:
— Думаю, Виктор, не стоит вам его «навещать», — посоветовал на прощанье Юрий Сергеевич. — К тому же, Рубецкий сам по себе человек не очень контактный. Может быть даже грубым.
Друзья вышли из больницы. И снова в их взглядах — растерянность. Лёгкая растерянность от неопределённости планов на день. Только и всего.
— Куда же мы поедем, капитан? — задал Олег вопрос, ставший уже риторическим.
Виктор пожал плечами и сел — не на скамейку, а на одну из ступенек лестницы у входа в больницу.
— Олежка! Я сейчас ощутил громадную усталость от безрезультатных поисков. После питерских снов почему-то был уверен, что встречу мою девушку именно в этом городе. Не помогло даже то, что Остров оказался очень похожим на реальный объект Минска. Если бы не новые сны, то мы с тобой укатили бы уже в Питер… Даже рисовать ничего не могу. Только касаюсь мольберта, передо мною возникает её образ… В общем, пока не закончу портрет, я — не художник. А как я могу его закончить, если он исчез. Ветром сдуло? Стал невидимкой?..
