По ходу этого разъяснения серый цвет Нейтрального пространства менялся от тёмно-синего к золотисто-голубому. Вокруг ощущалось больше простора. Даже казалось, что огоньки-души на Зеркале Мира замигали ярче.
Люциан молча переварил слова оппонента. Темноликий прекрасно осознавал, что его устами протестовал Хозяин. Протестовал против силы светоносной, о которой только что говорил Христоний. И которая начала по-новому проявлять себя во снах Короля и Королевы.
Люциан сконцентрировал внимание на Шахматном поле. Положение у белых действительно не завидное. Да и сбитых фигур у них на одну стало больше. Но светоносцы спокойны, радостны. Они даже пожинают плоды дел благих.
Люциан не забывал о том, что если победа темноликих и станет реальной, то она не будет быстрой и лёгкой. Он собрался обдумывать свой новый ход. Но Христоний встал со своего места. То был знак о сообщении чего-то важного.
— Люциан, решение Координационного Совета Вселенной принято. Я должен огласить его. Итак, предложение о штрафе заменено на иную меру. А именно: обеспечить защиту Нейтрального пространства по уровню номер три…
В возникшей паузе Люциану показалось, что Нейтральное замерло и стало бесцветным. Но это была лишь проекция состояния темноликого. Пространство ещё динамичней меняло цветовые оттенки.
— Третий уровень защиты. Если ты помнишь, Люциан, это предельный уровень. То есть каждый из нас, Ведущих, будет заблокирован от какого-либо вмешательства в ход Турнира. Теперь и я, и ты не сможем получить даже вопрошаемую помощь со стороны. А фигура, действующая вне одобрения Ведущего, будет выведена с Шахматного поля… Необходимая энергия для обеспечения третьего уровня выделена. И защита от нарушения Правил уже максимальная!
5
— Защита от прессы, Витя, как то быстро стала нашим главным принципом. Это звучит парадоксально.
— Но это нормально. Мы ведь защищаемся от той прессы, которая ради сенсации делает из публицистики ерундистику.
— А из сугубо личного — меню публицистичное.
Друзья рассмеялись, и Виктор предложил Олегу:
— Ты запиши эту фразу. Хорошая получилась импровизация.
— Слушай, Витёк, а может быть, во мне поэтический дар дремлет? Или писательский?.. Может, мне вести наш путевой дневник? И через лет эдак десять он станет бестселлером.
— А ты попробуй. Попробуй! Всё возможно.
— Я тоже знаю: невозможное возможно. Когда ты упал там, на дороге, я дал себе обещание бросить курить, если ты не погибнешь — бросаю без проблем. А после того, как наболтал лишнее в ночном клубе и понял, что навредил тебе, выпивать стало противно. Да, эта поездка в Минск становится для меня знаковой.
