— Да будет, тебе, хвастать — оборвал его отец. — А людям-то, какая польза от такого труда твоего, особо бедным и убогим?
Задумался старший сын. И, впрямь, об этом-то он как-то и не размышлял вовсе.
— Вижу, богатства ты накопил не мало — продолжил тем временем отец, — пора и людям послужить, да и ума-разума у них нажить. У тебя есть пиломатериал?
— Обижаешь, отец, конечно, есть. Кубометр сюда — кубометр туда, разве мне в убыток!
— А у меня — бабка знакомая одна живёт, в лесу. Избушка у неё на курьих ножках еле стоит, совсем ветхая стала. Самой ей с ремонтом никак не справиться, вот ты езжай, и пособи, раз такой знающий стал. Да, кстати, там, во дворе волк серый сидит, он тебя к ней без всяких твоих крутых тачек вмиг доставит…
— Ну а у тебя, сколько злата-серебра накоплено? — обратился отец к младшему сыну. — В каких хоромах живёшь? На каких каретах ездишь?
— Да нет у меня батюшка, ни злата, ни серебра, ни дворцов царских, одна карета старая — «Москвичом» зовётся, — понурив голову, ответил младший сын. — Марьюшка, жена моя, лягушонкой когда-то была, а живём мы у её родителей, у сырого болота.
— Случайно, не про дочку ли лесничего по прозвищу «Леший», ты говоришь? — поинтересовался отец. — Если так, больше спрашивать не буду — вижу, хороший из тебя семьянин и лесничий получился. Весь в меня — ни денег, ни привилегий, один лес кругом. Так что, с лёгким сердцем, оставляю тебе Иван всё своё хозяйство — распоряжайся и руководи. А мне батюшка-царь пенсию выделил, самую что ни на есть государственную — как всем!
На том и порешили. Иван с Марьюшкой день-деньской по лесу ходят, за порядком, природой установленным, приглядывают.
Старший сын как умчался на сером волке, так и след его простыл.
— Видимо, что-то с ремонтом не заладилось — всё чаще вздыхал престарелый отец. — Да и я уже совсем старый стал, чтобы в заповедную чащу на волке скакать. А Ивана от дел отрывать тоже не стоит — кто тогда за порядком в лесу следить будет?..
Глава третья. Явление Фомы народу
Так вот и шли дни за днями. Но однажды, когда уже совсем свечерело, в окошко постучали.
— И кто же это к нам пожаловал в столь поздний час — подумал отец, нехотя слезая с тёплой печи.
— Батя! — тут же послышалось из открытой двери.
Через миг в полной своей красе появился средний сын.
— Не узнали что ли? Это же я — Фома! — воскликнул он, по-хозяйски скидывая с плеч нечто среднее между казённым ватником и женским бельём «от-кутюр» из последнего оставшегося в государстве иноземного бутика. — Обещал — приехал. Не чужие всё-таки места. Да и леса стало много, есть где развернуться!
