На третий день последнего загула,
Когда родник стихов иссяк у нас,
Когда не только с ног, но и со стула
Мы падали уже в который раз
Сказал мне друг: а ты, Серёга, классик…
И слушая его нетрезвый бред
Нетрезво возразил я: не согласен,
Я рифмоплёт скорее, чем поэт…
Поэзия — она идёт от Бога!
А рифма вылезает из меня.
Поэзия не может быть убогой,
А рифмоплётство — только калька дня.
Я как бы — Маяковский. Впрочем, хуже.
Я — только констатация времён.
Хотя, не спорю, с рифмой тоже, дружен…
Поэзия — десятка два имён
От древних — от Эзопа и Эсхила
До Пушкина и тёзки моего…
Но он мне возразил: звучит не хило,
Согласен, но не более того!
С тобою мы скорей признаем Бога
И дьявола, признаем, может быть,
Чем нынешних иных. Писать не плохо —
Ещё не значит Родину любить!
Поэзия — когда есть ностальгия
Когда тебя друзья не признают
Когда тебе печататься в России
За декадентство снова не дают…
У власти есть всегда свои поэты,
Кто Гимн переписать, кто Оду спеть.
А мы с тобой — сказал он — канем в лету.
Не дай в себе поэту умереть!
…Потом была толпа зевак с поминок.
Я к мёртвому к нему придти не смог…
— Мы ходим по стихам своим как минам,
Друзей не выбирая, и дорог,
Когда и где рванёт, мы не узнаем.
Как и сейчас не знаем: что потом?
Ведь и поэты, тоже умирают
Так и не став известными притом —
Сказал он напоследок мне, как будто
Он знал уже — последнее вино
Мы с ним допили тем декабрьским утром
В прошедшем веке. Как уже давно!
…Но если вдруг и после моей смерти
Какой-нибудь найдётся идиот,
Признав меня поэтом, вы не верьте,
Я был и есть российский рифмоплёт…
