По пути к Рупине Берест побывал в Малине – посмотреть, как там дела. Весняки собрались в уцелевшие от огня избы и перебивались как могли: дети ловили рыбу и ставили петли на зверя, старухи копали коренья и собирали ягоды, бруснику и клюкву. Вьюха ходил на лов, и помогали ему самые крепкие из стариков и старух.
– Ничего, переживем! – обещали они. – Не покинут чуры… тебе бы остаться, а? Ты уж совсем молодец…
– Не могу, бабушка, – вздыхал Берест, понимая, что надо бы остаться и помочь им выжить. – Я останусь, другой останется, а потом придут русы и все веси и городки по одному пожгут.
Уехал он не в одиночестве: на крупе Рыбки позади него сидел Липняк.
– Забери меня отсюда! – чуть не со слезами молил тот. – С тоски я тут помру. Как примутся вечерами бабки причитать, а мальцы мамку звать – хоть беги да топись!
– Воевать хочешь?
– А чем я хуже тебя?
Липняку шла шестнадцатая зима: для копья его руки еще были слабы, но с охотничьим луком он справлялся. Только вот лук для него еще предстояло где-то раздобыть. Отец его умер еще прошлой зимой, а кияне угнали двух сестер и мать. Липняк был у нее старшим, и ее, крепкую нестарую женщину, любой грек охотно купил бы для работы по хозяйству, пусть и не по той цене, по какой пойдут ее дочери. Липняк остался совсем один – как Берест.
О Божищах Миляю рассказали в одной деревской веси на Рупине. В округе помнили про старое капище, хотя там давно никто не бывал. Место было наилучшее: есть где разместить людей, скрытно – чужой не найдет, и близко от рубежей – появятся враги, можно будет сразу выступить навстречу. Дней десять или больше Миляй с Берестом и еще двумя всадниками объезжали окрестности, собирая народ. Рассказывали о разорении Малина, о том, как Тетерев-река даровала древлянам Ингорев меч, о сражениях на Днепре. Весняки колебались: все понимали, что для противостояния давнему врагу требуется войско, но никто не хотел в такое тревожное время оставлять семью и хозяйство. Тем не менее рать собиралась: работы в поле закончились, и почти каждая семья, послушав про Ингорев меч, отпускала отрока либо крепкого пожилого мужика. К новолунию под началом у Миляя было без малого семь десятков человек. С такими силами можно было самим сходить в набег на ближайшие полянские селенья. Миляй уже отправил разведчиков – по два-три человека – в разные полянские веси, посмотреть, что там можно взять и нет ли там киевских дружин. Дай Перун удачи – и тогда, как обещал Миляй, будут и припасы, и скотина, и платье, и оружие, и, может, даже кони.
