Мистина издалека осмотрел пленников, оценивая, что за люди, потом кивнул телохранителю:
– Подведи ко мне. По одному.
И отъехал немного в сторону. О том, что именно хранится в мешках с печатью Анунда конунга, не знали даже оружники. Скорее всего, древляне позарились на лошадей. Пять лошадей с ценным грузом были распределены среди надежных людей, но один был убит наповал стрелой из зарослей. Особо меткий ловец попал ему в глаз и ускакал на оседланной лошади, уводя другую, прикрепленную к ней поводом. Остальных четырех с Анундовыми мешками увели свои – пустились вскачь к основным силам, едва увидели нападающих, и оказались под прикрытием Мистины и его телохранителей.
Лют снял шлем, стал рукавом вытирать мокрый лоб и шею. Хотелось пить – послать бы отроков за водой… И вдруг он тронул коня и подъехал к брату, который, сидя верхом, разговаривал уже со вторым из пленников.
– Я этого знаю! – Лют показал на отрока плетью. – Малинский, да?
Липняк вздрогнул. Он и так едва стоял на ногах от слабости, боли и страха. Выбежал со всеми из-за кустов, кинулся к одной лошади – ее уже схватил кто-то, шарахнулся от второй, побежал к третьей… Схватился за узду, другой рукой за гриву, подтянулся, как Берест его учил, перебросил ногу и почти уже сидел на спине, как лошадь взвилась на дыбы и неопытный всадник полетел наземь. Ушибся всем телом – не был бы таким легким, переломал бы кости. Знал, что надо встать или хотя бы открыть глаза, пока не затоптали, но было страшно и хотелось, чтобы все поскорее само собой кончилось, а его чтобы какая-нибудь неведомая сила перенесла в безопасное место… Наконец он разлепил тяжелые веки и попытался встать; ноги дрожали, от боли стояли слезы, и все расплывалось перед взором. Потому не заметил близко всадника, а тот налетел прямо на него, лошадиная грудь опять сбила наземь. Вот-вот тяжелое копыто встанет на спину и раздавит, как лягушонка, мокрое место останется… Вокруг кричали и дрались люди, носились кони, в лицо била грязь из-под копыт. Липняк пытался отползти к зарослям, но едва не попал под еще какую-то лошадь и замер, сжавшись в комок и всякий миг ожидая смерти.
А потом кто-то спрыгнул на землю рядом с ним, перевернул и быстро скрутил руки. Вокруг уже были одни русы, а спасительные заросли так далеко… В мыслях все спуталось, он и не понимал, как так получилось. Своих никого нет – только еще двое пленных, он не помнил, как их зовут, это были весняки из окрестностей.
