Прямо отсюда, с борта, Галя позвонила в портовый комитет, попросила срочно вмешаться.
Черт ногу сломит!
Она не уходила с «Краматорска», ждала. Наконец позвонил начальник района, приказал остановить погрузку, обещал прийти сам. Второй помощник снял фуражку и вытирал ее изнутри платком, будто посуду после мытья.
— Вы из Управления порта? — спросил он.
Галя улыбнулась:
— Нет, я крановщица.
— А-а… — протянул второй, надевая фуражку. — Понятно. — Глаза у него стали совсем обалделыми.
А ей было и смешно, и жалко этого вконец измученного второго помощника, и злость брала на всю неразбериху — ладно, она еще выступит на первом же заседании портового комитета! (Вот тогда-то дядя Зосим и сказал, что она занимается не бабьим делом.)
Она уставала, конечно. Домой возвращалась поздно. Ехать было далеко: она жила на станции Фарфоровский Пост, в одном из тех неказистых, некрашеных кирпичных домов, которые были построены для железнодорожников еще до войны. Когда-то в двух комнатах жила вся семья Калининых, теперь она осталась одна. Сестренка выскочила замуж за своего однокурсника-якута и укатила с ним. Мимо окон ее комнаты (во второй поселилась другая семья) все время ходили поезда — местные электрички, экспрессы, товарные составы… Она уже привыкла к их грохоту.
За стеной плачет соседкина дочка — ее будят поезда. Славная девчушка эта Ирка, и тоже рыжая, с настоящим костром на голове. Может, поэтому они так и подружились? В выходные дни она забирает Ирку, и они идут гулять на «Байкал» — озеро неподалеку от дома, — там можно полежать на берегу, позагорать и поглядеть, как ребятишки и пенсионеры таскают карасиков.
Но по ночам к сердцу подступала тоска, и Галя металась, не могла уснуть, вставала у окна, кутаясь в старый, еще мамин, штопаный-перештопанный платок, и глядела на пустую платформу. Набегали и проносились поезда, мелькали освещенные окна, люди ехали, ехали, ехали: Ленинград — Москва, Ленинград — Вологда, Ленинград — Мурманск, Ленинград — Владивосток… В командировку, на свадьбу, на похороны, в рейс, в дом отдыха, в экспедицию, к любимой, на стройку — точно так же, как уезжала ока в предчувствии счастья.
Счастье? Где его искать? И надо ли искать? Может, оно — случайность, вроде лотереи, и придет само? Но ведь и в лотерее можно выиграть рубль вместо «Волги» или холодильника. И все равно в такие часы, когда она оставалась одна в своей комнате, ей хотелось думать о счастье. Она ругала себя: дура ты, дура несусветная! Был знакомый моряк с «Советского шахтера», сколько раз приглашал то в театр, то в ресторан — не пошла. Понятно, что тот рассердился и исчез. Был диспетчер — тоже пытался встречаться, даже у ворот ждал после работы — отшила. В Доме культуры моряков художественный руководитель ансамбля — то же самое. Даже один журналист провожал как-то до дома и набивался на чашку кофе. Она усмехнулась и сказала, что у нее нет кофе.
