— Нет, — покачал головой Беркович. — У них не было мотива. Оба ровно ничего не выигрывали от смерти Хаузера. Напротив, они лишились богатого клиента.
— Ты точно уверен в том, что не было такого блюда, которое Хаузер отведал бы один?
— Нет. Салаты и рыбу ели все. Пирожные не ела Элит, сохраняла фигуру, но мужчины отведали хотя бы по куску. Ром “на посошок” Хаузер пил с адвокатом, и все свидетели уверяют, что Цингер выпил не меньше хозяина, он-то и опустошил бутылку до дна. В общем, куда ни кинь…
— Не знаю, — медленно проговорил Хан. — Может, например, этот адвокат… как его… Цингер лишь делал вид, что пьет, а на самом деле вылил напиток? Кстати, ты заметил, что это единственный случай, когда, кроме Хаузера, только один человек попробовал то, что употребил хозяин?
— Конечно, — пожал плечами Беркович, — я обратил на это внимание. Ну и что это нам дает? Не мог адвокат вылить ром — пили они на глазах у всех гостей.
— А подсыпать яд в бокал Хаузера?
— Исключено. Было три свидетеля.
— А в бутылку?
— Наверно, — пожал плечами Беркович. — Но ведь из нее и сам Цингер пил тоже…
— Почему, кстати, не пили остальные?
— А многие в Израиле любит крепкие напитки? Хаузер почему-то предпочитал ром, Цингер же пил за компанию, хотя, по словам свидетелей, не проявлял особой радости.
— Ты проверял этого Цингера? — спросил Хан. — Я имею в виду: вне связи с Хаузером он какие напитки предпочитает?
— Крепкие, — сказал Беркович. — Обычно он пьет водку, у него много “русских” клиентов, но от рома, виски и даже чачи тоже не отказывается.
— Значит, и отсюда ничего не вытянуть, — вздохнул Хан.
— А что тут можно вытянуть? — удивился Беркович. — Любил Цингер ром или нет, но факт: он пил в тот вечер из одной бутылки с Хаузером. Хаузер умер, а Цингер жив-здоров.
— Насчет жив — согласен, а вот здоров ли? Ты не можешь под каким-нибудь предлогом пригласить адвоката ко мне, чтобы я взял у него анализ крови?
— А повод?
— Придумай что-нибудь. И проверь, кстати, какими болезнями страдает Цингер, у кого лечится и какие препараты принимает.
— Погоди-ка, — забеспокоился Беркович. — Что у тебя на уме? При чем здесь болезни Цингера? Разве есть какая-то болезнь, которая вызывает нечувствительность к мышьяковым соединениям?
— Болезни такой нет, — заявил Хан, — а вот лечение… Короче, ты сделаешь это?
Беркович только кивнул в ответ. Процедура его не вдохновляла, врачи больничных касс, а частные — тем более, не очень охотно делились с полицией сведениями о своих пациентах. Нужно было оформить кучу бумаг, а в результате чаще всего оказывалось, что некто Икс болел ангиной — и что это давало полиции?
