Его голос утонул в чудовищном реве. Кровь отхлынула от лица и сердца, я повернулся: над крышей имения тетушки Индели вздымалась похожая на огромные глаза двойная голова, посаженная на сегментированное тело, каждый фрагмент которого имел по паре собственных хитиновых лап.
– Хуехун нас побери! – Впервые слышал, как министр ругается. – Что это?
– Военный заказ, – отозвался я. – Многоножка для боев в горных труднопроходимых областях. Только она должна быть меньше.
Я так вцепился в волосы, что вырвал несколько.
– Почему она такая огромная? – снова дернул меня министр.
– Она… – Я уставился на него. – Она должна быть меньше, их должны извлекать из стазис-раствора и помещать в землю, заряженную стандартным магическим разрядом, тогда из химических соединений почвы выстраивается тело в шесть метров. А тут… – Мы на бешеной скорости неслись к чудовищу, точно гусеница ползающему по моему саду в поисках добычи. – Оно выросло в земле, сильно пропитанной магией рода, поэтому…
Я рухнул на сиденье, потерянно глядя перед собой. Ландо остановилось на почтительном расстоянии от ворот моего имения. Министр схватил меня за грудки и заставил посмотреть на себя:
– Давай четко и по существу: насколько это опасно и как это остановить?
– Мм… В таком его размере даже не знаю. Я не просчитывал ситуацию, когда рабочий эмбрион попадает на землю рода. Это казалось невозможным, ведь в лаборатории нет земли, там пол каменный.
Сознавая свою глупость, закрыл глаза. Дуся. Он мог уронить пробирки на пол своей землянки, и тогда…
– Кажется, у нас могут быть две проблемы.
– Что еще? – прорычал министр.
– Тот второй эмбрион, что был у меня с собой, он… Ну, он для войны в Черундии. Рассчитан передвигаться по пустыне, под песком. Здесь, конечно, условия не те, но он может медленно, но все же переползать под землей.
Прикрыв глаза ладонью, министр беззвучно шевельнул губами. Затем выпрямился, испепеляя меня взглядом.
– Вылезай и беги предупредить соседей, а я вызываю военных!
Подтолкнул меня к открытой дверце, и я спрыгнул на дорогу.
Многоножка с шумом и скрипом ползала по саду. Покачиваясь на ветру, стонал дом. Земля завибрировала, вспучилась, будто под ней что-то ползло.
Бедный остров длоров…
Дом скрипел. Пол качался в одну сторону – в другую, в одну – в другую. Пуфик медленно сползал по паркету туда-сюда, туда-сюда.
Мы с девочкой сидели в дверном проеме. Она гладила меня по волосам. А я следила за пуфиком, за время своего катания уменьшившимся вдвое, сменившим парчовую обивку на кожаную, золоченые лапы – на никелированные цилиндры.
