Жена слабо улыбнулась, в ее глазах засветилась надежда.
– Тогда поторопись. – Она подтолкнула меня к двери, но тут же удержала. – Ты голодный? Может, тебя покормить? Или хочешь бутерброд?
– Спасибо, повар обо мне позаботится.
– Здесь есть повар?
– Э-э-э… – Наконец обратил внимание, что стены отделаны цветом, очень близким к нашему родовому, а из-за приоткрытой боковой двери подглядывает девочка. – Да, повар. Надо только захотеть, и он приготовит. А стены пропустят еду к желающему перекусить. Если хозяйка, конечно, хочет, чтобы дом и духи заботились о других обитателях.
– Получается, если мне нужны сырые продукты, повар доставит мне их в таком виде?
– Полагаю, что да.
– Тогда понятно, почему ваш повар не доставил мне ни одного готового блюда: я по привычке все думала, чего бы приготовить. – Жена рассмеялась приятным легким смехом.
Этот смех напомнил о маме. В груди сразу похолодело, я сложил письмо Хлайкери и вручил жене.
– Прости, мне нужно спешить.
Ее глаза потускнели. Неужели обиделась? Но не время об этом думать. Кивнув, распахнул дверь, к которой жена меня подталкивала, и чуть не ослеп от белизны стен. На их фоне ярко выделялись черные кожаные диваны, столик с цветами.
Дверь на лестницу в подвальную лабораторию была прозрачной, с металлической ручкой и мощными петлями. Ничего подобного в жизни не видел. Полуобернулся:
– А если внизу что-нибудь взорвется, дверь не сдержит взрывную волну.
Повисла зловещая пауза.
– И часто у тебя что-нибудь взрывается? – вкрадчиво осведомилась жена.
Прикинул, ответил:
– В среднем раз в пару лет.
Дверь на моих глазах стала металлической, как у сейфа.
– Благодарю. – Я кивнул офицерам, переступавшим с ноги на ногу в прихожей: – Проходите. Вот дверь в мою лабораторию, я иду туда.
Кажется, надо было что-то сказать жене, но что? Вспомнил, что говорил маме отец:
– Дорогая, я скоро.
Судя по взгляду жены, ей это не понравилось. Надо будет это записать. Позже.
Оказавшись в белоснежной лаборатории, пополнившейся непонятными приборами, я снова оценил всю прелесть папиного стола, не подчинявшегося изменениям дома: внутри все было так, как я оставил.
Сняв с цепочки на груди ключ, я открыл нижний ящик, просунул руку над пачкой акций и долговых расписок, надавил на потайную кнопку. Под столешницей щелкнуло, и к моему носу выдвинулся скрытый ящичек.
Осторожно вытащив кожаный конверт с металлическими уголками, я извлек из него завернутую в бумагу пластину. Бечевкой к ней была примотана карточка с каллиграфической надписью:
