Это еще одна из причин, почему ей следует держаться от него подальше. А иначе недалек тот день, когда она не захочет уйти, а он успеет устать от нее и отдалится сам.
Леонидас остановился перед ее родителями. То ли он их узнал, то ли они просто оказались у него на пути.
— Ты, конечно, помнишь моих родителей, — на всякий случай сказала Сьюсан. Леонидасу, возможно, повезло, что он забыл многие вещи. Она сама хотела бы забыть своих родителей. Особенно сегодня, когда они — она была уверена в этом — пришли с намерением сбить с нее — как им казалось — спесь. И на публике, где она не сможет их остановить.
Леонидас кивнул и ничего не сказал. Она положила ему руку на предплечье и поймала его мрачный взгляд. Тогда она придвинулась к нему, словно хотела спрятаться за него, как за щит.
— Твой муж восстал из мертвых, — холодно произнесла мать вместо того, чтобы подобающим образом поздороваться с дочерью и человеком, на похоронах которого она присутствовала. — Не думаю, что с нашей стороны было настолько неразумно ожидать от тебя звонка, Сьюсан. Или ты намеренно этого не сделала? Чтобы твои родители узнали об этом чуде из газет, как все остальные?
— Моя мама хочет сказать, Леонидас, — Сьюсан с легким упреком посмотрела на мать, — что они рады тебя видеть.
Леонидас бросил на Сьюсан быстрый взгляд, но ничего не ответил. Затем он пожал руку ее отцу. Мужчины начали деловой разговор, и в результате Сьюсан была оставлена на растерзание матери.
— Представь мое удивление, когда я обнаружила, что таблоиды знают из жизни моей дочери больше, чем я, — продолжала атаку Аннамика.
— Учитывая, что вы с отцом призывали меня выйти замуж вторично спустя лишь несколько месяцев после похорон, я не думаю, что ты подходящий человек, кому следует довериться.
Аннамика фыркнула:
— Ты все это время знала, что он жив, и тем не менее притворялась. Со всеми. — И повысила голос, разумеется, чтобы услышал Леонидас. — Ты двуличная особа.
У Сьюсан зажгло кожу. Мать специально пытается унизить ее в глазах Леонидаса. Оклеветать. Но она не доставит матери удовольствия, не покажет, что ей удалось нанести дочери удар.
— Я плохо себя чувствовала, — сказала Сьюсан, как можно сдержаннее, прежде чем мать начнет извергать новые оскорбления. — У меня ужасные головные боли. Возможно, я переволновалась из-за возвращения Леонидаса.
Сьюсан понимала, что Леонидас слышит их разговор, и пожалела, что сказала «переволновалась». Она хотела отстраниться от него, как он вдруг положил ей руку на талию, словно подчеркивал, что они муж и жена.
