В новых условиях, когда волжские государства оказались не просто лишены самостоятельности, но полностью уничтожены как субъекты международных отношений, Гераи утратили политических партнеров, с которыми можно было выстраивать систему мирных вассальных договоренностей: отныне единственным субъектом права на северо-восточных границах осталось Московское царство, в отношениях с которым апелляции к законам Чингиза теряли свою силу. Это знаменовало конец борьбы за наследие Улуса Бату.
О том, как Гераи боролись с Намаганами за независимость Крыма и влияние в землях Орды, а также о том, как впоследствии место ордынской династии в этом споре заняла Москва, и расскажет эта книга. Знание мотивов, двигавших крымскими правителями, и знакомство с их идеологией исключительно важны для достоверного уяснения исторического пути крымскотатарского государства. Без этого история Крымского ханства (особенно в популярном представлении, независимо от «позитивной» либо «негативной» ее трактовки) превращается в россыпь бессвязных — и потому бессмысленных — сведений, чем никогда не может являться история любого человеческого общества. Такой упрощенный взгляд (порожденный лишь тем, что не многие брали на себя труд осмыслить и систематизировать имеющуюся фактологию) не раз приводил к серьезным заблуждениям относительно целей внешней политики Крыма, от чего, в свою очередь, страдают неполнотой и видение истории соседних государств, и концепция общеевропейской истории в целом.
В книге также рассматриваются отношения Гераев с султанами Османской империи — столь же важное направление крымской политики, как и контакты с государствами-наследниками Орды. Подчиненный статус крымских ханов в отношении османских падишахов имел двоякое значение для Крыма. С одной стороны, османская военная мощь (особенно на раннем этапе) помогла крымским правителям защитить полуостров от ордынских вторжений. Однако последовавшее за этим вмешательство Стамбула во внутриполитическую жизнь ханства привело в итоге к существенному ограничению самостоятельности Крыма. С течением времени эта тенденция лишь усиливалась, вызывая озабоченность и сопротивление крымских ханов. Противоречия между правителями Бахчисарая и Стамбула, конечно, не составляли всей сути тех крепких и разносторонних связей, что соединяли народы Крыма и Турции, но все же их никогда не следует упускать из виду — это важно, снова-таки, для верного представления об историческом пути Крымского ханства, внешнеполитические интересы которого складывались самостоятельно, вне связи с завоевательными интересами Османского государства, и потому не только не являлись «продолжением» османской политики (как это порой трактуется) но довольно часто шли с ней вразрез.
