– А это он, товарищ капитан, не их, а ее так гоняет. Он же до молодых девок слабой очень, – со смехом вмешался стоявший рядом старшина из пятерки Зозона.
– У него жены не старые, вроде как.
– Старые – не старые, но уже совсем не девочки. А тут такая свежесть в поле зрения попала.
– Не твое сраное дело, Фойер. Послезавтра ты дневальным будешь – вот и гоняй их, как знаешь. А я буду делать так, как надо. Развели тут детство, бля.
Солоп, злобно плюнув на пол, пошел в столовую. Новобранцы пошли за ним.
После отбоя Вера еле влезла на свою кровать. Она, конечно, привыкла к аскетическому образу жизни диггеров, их длительным тренировкам, длинным переходам. Но диггерское восхождение к совершенству было постепенным, медленным и органичным. Путь диггера не разрушал организм – он совершался волевым усилием, но не нарушал гармонии.
У спецназа были другие цели. Убр мог умереть в бою уже завтра, и не имело смысла растягивать процесс создания воина на годы и даже месяцы. С утра до вечера убр должен был тренироваться. В течение дня у него были прием пищи, небольшие перерывы, но главным отдыхом была смена занятий. Изнурительные и монотонные тренировки прекращались для убра только на время выполнения операций. Поэтому воины УБРа с нетерпением рвались в бой. И в этом не было и тени лукавства или какого-то патриотичного пафоса – лишь естественное желание отдохнуть.
В одной из лабораторий центра для УБРа изготавливали анаболики и допинг, в состав которого входил амфетамин. Употреблять эти добавки убров никто не заставлял, но без них выдержать нечеловеческие нагрузки было невозможно. Такая система обучения и тренировок изнашивала организм убров. Но это мало волновало как командиров, так и самих воинов – основной причиной смертности в спецназе все-таки была гибель в бою, а не инсульт или истощение…
Худенький тюфяк на втором ярусе кровати показался для Веры толстой периной. Но, несмотря на усталость, несмотря на приятную мягкость постели, она не могла уснуть. Тесное, жаркое, затхлое помещение казармы, насквозь пропитанное запахом мужского пота и долго не стиранных портянок, разрываемое надрывным храпом и тревожным сопением убров, давило на нее. Ее тянуло в свободу переходов и туннелей с их бодрящей сыростью и едва слышной палитрой звуков. Вера могла бы заставить себя заснуть и здесь, но решила не изменять многолетней привычке. Она соскользнула с кровати и вышла в туннель. Дневальный у входа едва повел бровью, решив, что Вера идет в туалет. Она отошла вглубь туннеля, на полосу препятствий и оказалась как раз между блоком и блокпостом входа в Урочище. Ей нестерпимо захотелось стать снова диггером. Раздевшись догола и надев свою юбку, она улеглась на приятную прохладу бетона и почти сразу отключилась.
