Вместо повышения в звании после успешной операции майора Зозона ждал допрос следователя – кто-то донес на него. Следователь уже допросил всех убров, участвовавших в операции, и пленную кальваристку. Бывший убр и боевой товарищ Зозона, ставший несколько лет назад следователем, теперь вел допрос. Он сидел на лавке в кабинете Зозона, смотрел ему прямо в глаза, но вел себя совершенно отчужденно, как будто видел своего сослуживца в первый раз:
– Почему, столкнувшись с заслоном Кальваристов, вы запретили своим подчиненным его уничтожить?
– Потому что там были женщины и дети.
– Они были вооружены?
– Да.
– Оружие было взведено и обращено на вас?
– Да.
– Они представляли угрозу для вас и вашего отряда?
– Я думал, что смогу их убедить сдаться без боя…
– Отвечайте прямо на вопрос!
– Да, конечно, раз у них было оружие, они были опасны, но варвары были испуганы, и я думал…
– Меня не интересует, что вы думали. Отвечайте только на мои вопросы. Они подпадали под определение «вооруженный противник», предусмотренное Положением об Ударном Батальоне Республики?
– Да.
– Вы выполняли задание, подпадающее под определение «специальная операция»?
– Да.
– Что, в соответствии с Положением, необходимо делать с вооруженным противником во время специальной операции?
– Незамедлительно уничтожить.
– Своим жестовым приказом вы не дали убрам выполнить требование Положения о незамедлительном уничтожении врага?
– Да.
– Если бы вы этого не сделали, убры открыли бы огонь первыми?
– Да.
– … и уничтожили бы большую часть оборонявшихся, сломив сопротивление оставшихся.
– Наверное…
– Что значит «наверное»? Вы сомневаетесь в боевых способностях своего отряда? Или отказываетесь от своих слов? Если я правильно вас понял, Кальваристы были настолько перепуганы, что один арбалетный залп полностью сломил бы сопротивление тех, кто остался бы в живых.
– Да! Если бы мы дали первый залп, Кальваристы бы не сделали не одного выстрела.
– То есть ваши действия привели к гибели одного убра и ранению двоих, в том числе вас, поставили под угрозу выполнение операции?
– Да! – почти кричал Зозон.
– Что вы скажете в свое оправдание?
– Я не хотел убивать женщин и детей.
– Вы не захотели убивать вооруженного противника. В Положении есть оговорка или исключение, касающееся пола и возраста вооруженного противника?
– Нет!
Следователь поднялся и, выходя из кабинета, потребовал:
– Соберите своих людей!
Зозон не боялся смерти. Но лучше бы ему дали возможность погибнуть в бою, чем прилюдно, в присутствии своих подчиненных выслушивать приговор. Может быть лучше, чтобы он был смертным. Он выберет смерть от меча – умелый взмах следователя, и для него все закончится. И без того напряженная тишина в Урочище после слов следователя «Именем Республики!» стала гробовой. Следователь, постоянно рубя ссылками на параграфы, сообщил о ходе проведенного расследования. Бесстрастно перечислил все нарушенные пункты Положения, Присяги и Закона Республики. Формулировки были жесткими и четкими, приговор был составлен и аргументирован безупречно, зачитан таким тоном, что не только у присутствующих, но и у самого приговоренного не оставалось сомнения в справедливости любого наказания оступившемуся офицеру. Но концовка была несколько неожиданной:
