Люк знал, семья никогда его не забудет. По крайней мере, родители и Аби пребывают в Милмуре в относительной безопасности. У папы с мамой хорошие профессии, Бюро распределения кадров обязательно это учтет, а у Аби отличные оценки по всем предметам, включая китайский, так что кол-центр банка Китая в Милмуре оторвет ее с руками и ногами. Конечно, ей там будет ужасно скучно, но она, по крайней мере, не будет в центре смертельно опасных интриг Равных.
Но он страшно беспокоился о своей младшей сестре, которая осталась в Кайнестоне и могла рассчитывать только на защиту наследника Джардина. Оставалось лишь надеяться, что, когда Либби подрастет и готова будет пойти в школу, надобность в Дейзи отпадет сама собой. И тогда ее отправят в Милмур к родителям.
Если здесь с ним что-нибудь случится, сообщат об этом его семье?
Люк едва не врезался в спину Крована, когда тот неожиданно остановился. Путь им преграждала скала с выдолбленными в ней мокрыми ступенями. Они дошли до острова.
Пока Люк осторожно, чтобы не поскользнуться, поднимался за Крованом, леденящий холод все сильнее сковывал его. Судьба его близилась. Воды озера сомкнулись у них за спиной, и громадой вырос замок, вблизи он казался гигантским. Сплошные стены из массивного камня трапецией расширялись у основания и едва заметно светились. Даже мышь не сумеет вскарабкаться по ним.
Прямо над головой он увидел расположенные почти впритык две деревянные, окованные железом двери, испещренные ветром и непогодой. Над каждой дверью была надпись, выдолбленная в камне и залитая золотом. На дверях не было ни молоточков, ни замочных скважин, ни ручек. Над дверями нависал большой каменный козырек с выгравированным рисунком лодки, пораженной молнией.
– Герб и девиз нашего рода, – кивнув на гравировку, пояснил Крован. – «Omnes vulnerant, ultima necat», что означает «Каждый час жизни ранит, последний убивает».
– Звучит жизнеутверждающе, – с напускной веселостью отозвался Люк, хотя было ему совсем невесело. – Так и хочется открыть дверь.
– Каждая из этих дверей открывается только в одну сторону, – сказал Крован. – Эта внутрь, а эта наружу.
Он коснулся двери слева, и та открылась внутрь. За дверью у самого порога стоял изысканно одетый молодой человек, не старше тридцати. Сын Крована? Его наследник? Нет, в парламенте Крован сидел один, значит наследника у него нет.
– Хозяин, – с напряжением в голосе произнес молодой человек, – слава богу, вы вернулись! Вы так долго отсутствовали.
