За каменными стенами — жара,
Расплав дрожащий горных очертаний,
Разгневанное солнце, мошкара,
И птичьих всевозможных толкований
Над крышей черепичною протест, —
У ласточек и дятлов всё инако, —
Одни поют счастливый анапест,
Другие ставят мозг пичужий на кон.
Одни стригут воздушные версты,
Порхают бесшабашно и бездонно,
Другие долбят столб до пустоты
Пестрядной стаей. Ласточки стозвонно
Над головой моей пронзают ширь,
А дятлы дробь выстукивают стойко,
Но сколько новых дупел не мостырь,
Навряд червей наковыряешь столько.
Зато красивы — шапки набекрень,
А из-под шапок — с пёрышками уши…
Огромный аист эту дребедень,
Взирая с крыши, подрядился слушать.
Молчит и смотрит, — руку протяни, —
В манишке белой с чёрной оторочкой…
Ко мне приходят, что ни день, они
И остаются кадром или строчкой.
Мы с псиной нынче ленимся гулять,
Да и куда спешить-то нам, ей Богу!
Я мну прилежно целый день кровать,
Она мне подражает понемногу.
Авось, спадёт жара, пойдём к реке,
А там журчат меж валунами струи,
И ветерок пространство жмёт в руке
И ласточкам отважным навстречь дует.
Потом вернёмся мокрые домой, —
