Не помру от тоски, не сопьюсь, не повешусь, — не сдамся,
Не забуду язык, как любовь, что досталась не мне.
Я с листвою кружу над планетой в потерянном вальсе,
Наблюдая своё отражение в давнем окне.
Там сияние детства ещё сохранило улыбку,
Что всегда согревала души моей скромный очаг,
На фантомной стене с гобеленовым ковриком — скрипку,
Занавеску с полатей — бедняцкий сосборенный стяг.
Там калитка поёт свою песню, сжимая пружину,
А в колодце холодные рыбы, как тени, снуют,
Там антоновка зреет, и бабка натружено спину
Горбит долу, мостыря нехитрый крестьянский уют.
Там поутру от звяканья вёдер уходят виденья,
Что навеяны крепким, набеганным по двору, сном,
Там ещё не терзают мой праведный разум сомненья,
Только уши краснеют от каверз и врак поделом…
Сколько сломанных вех повыбрасывал век на помойки!
Сколько судеб в себе растворил без остатка, глумясь!
Утонули иные в пучине — в валах перестройки,
Разоренье принесшей сердцам, опрокинутым в грязь.
Нескончаемы войны народов, не верящих Богу.
Каждый волен решать, чем прославится в час роковой.
Но придёт этот мир всё к тому же пустому итогу, —
Равнодушно погибель сравняет песок вековой.
Воздух полон земной нескончаемым сонмом дыханий,
Прорастает трава сквозь забытый, неузнанный прах…
Доживу, не спеша, этот день, мне отпущенных знаний
