Курочкин медленно поднялся со стула.
— Да, пусть с мамой… Весело тебе? Не переживай, я воспользуюсь твоим рецептом, и у меня все будет отлично. А ты оставайся с этими своими… вонючими пельменями! Приятного аппетита!
Он выдернул из пачки сигарету и вышел в коридор.
— Валяй, — невозмутимо буркнул Терентьич за секунду до того, как хлопнула дверь.
Впрочем, невозмутимость его была напускной. Как-то странно себя вел Володька в последние дни. Куда-то подевалась легкость в общении. Нервный он какой-то стал, напряженный…
Ох, как меня облизывали в этой севильской цирюльне! Чай, кофе, печеньки, «чего изволите». И ведь я просто с улицы зашел, без предварительной записи.
Заправлял парикмахерской худой и морщинистый дядя Гена — он так и представился. Кстати, он же меня и стриг. В другом углу единственного зала колдовала над покраской волос дородной дамочки еще одна сотрудница, молодая девушка — его дочь. Тоже семейный бизнес, как и у Пчелкиных, никого лишнего.
Во время стрижки дядя Гена не умолкал ни на минуту. Перво-наперво он усомнился в том, что я местный. Я, конечно же, не мог смолчать.
— Слушайте, как вы это определяете?! У меня на лбу написано что-то?
— Уж поверь мне, сынок, — с удовлетворением заметил парикмахер, — вас, туристов, издалека видать. Те, кто живет здесь с рождения или просто очень давно, выглядят иначе. У них глаза другие.
— Какие, например?
— В них напряжения нет. А ты, похоже, совсем издалека?
— Ага, с другой планеты.
— Стало быть, спрашивать тебя, за кого будешь голосовать, смысла нет.
— Точно.
— Ладно, мил человек, ты не вертись, сейчас папочка будет делать тебе зашибись.
Из его болтовни я узнал практически все свежие новости городка — и те, что публиковались в газетах, и те, что обсуждали на лавочках аборигены. Дядя Гена считал, что Крутов без проблем усидит в своем кресле мэра, «хотя и хочется иногда дать ему пинка под зад!». Еще я узнал, что местного начальника полиции надо гнать поганой метлой за аморальное поведение. Третий раз женился, шутка ли! Да на ком! Она ж на двадцать пять лет его моложе, в дочери годится, едва школу закончила. Тоже мне, растлитель малолетних! «Но про его службу плохого сказать не могу, — добавил цирюльник. — Службу он знает, поэтому Крутов его опять предложит Городскому Совету, а те, дармоеды, его без вопросов утвердят». — «А чего ж дармоеды-то? — спросил я, — вроде их люди хвалят». Тут дядя Гена ничего не смог ответить. Пожалуй, в нем говорило старое-доброе обывательское неприятие любой власти, даже если это эффективно работающий Городской Совет, состоящий из твоих соседей по улице, таких же простых горожан. Или он просто не смог избраться туда, вот и ворчит.
