Так случается, очень часто наш брат-актер становится заложником амплуа. Что тому виной — Бог ведает: физиономия, мимика, прихоть ли режиссеров, не готовых разглядеть в Бармалее Доктора Айболита. Иногда бедолаги становятся заложниками одной роли на всю жизнь. Вот Михаил Кононов, например, навсегда остался Нестором Петровичем из «Большой перемены», что бы ни играл в будущем. Вечный мальчик, он до самой смерти ненавидел эту свою роль и жутко злился, когда ему о ней напоминали. С одной стороны, его можно понять — человеку всегда хочется расширить рамки своих возможностей, ступить на новую, неизведанную территорию. С другой, если за какую-то роль тебя любят миллионы людей, помалкивай в тряпочку и не груби поклонникам, благодари жизнь за то, что она тебе дала.
Об этом я думал, сидя в одном из тесных кабинетов городского управления полиции. Если не считать пары эпизодов в малозначительных фильмах, я всю жизнь играл ментов, ну а уж роль майора Косыгина принесла мне всенародную славу и любовь. Ох, сколько я допросов провел в похожих кабинетах, изображая то плохого мента, то хорошего! Клубы табачного дыма, бессонные ночи, негодяи всех мастей, сидящие по другую сторону стола. Мотор, стоп, снято! Еще дубль! Я провел в этих кабинетах для допросов чертову уйму съемочных дней и, кажется, проведу еще столько же (если смогу выбраться отсюда).
Но на этот раз в кабинете не было ни камер, ни осветителей, ни режиссеров, и миловидная ассистентка не щелкнет хлопушкой и не объявит номер кадра. Теперь я сидел по другую сторону стола и в реальной жизни.
Владислав Киршин молчал, изучая мои документы — паспорт, трудовой договор со спортивной школой. С момента взрыва прошло два часа. Информация собиралась по крупицам, официально никакие версии пока не выдвигались. Пока спецы копошились на развалинах трибуны, Киршин ненавязчиво предложил мне проехать до управления и поговорить в спокойной обстановке. Я не стал упираться — чему быть, того не миновать.
Время от времени подполковник принимал телефонные звонки, молча выслушивал доклады, делал пометки в записной книжке. Я покорно сидел напротив.
— Курите, если хотите.
Кажется, это была единственная за пятнадцать минут фраза, адресованная мне. Я воспользовался предложением.
— Скажите, товарищ… кхм, господин подполковник, в качестве кого я здесь?
Он оторвал взгляд от бумаг.
— Пока в качестве свидетеля.
— Почему пока? Вы меня в чем-то подозреваете?
Он ответил не сразу, снова опустил глаза. Типичный особист — холодный, выдержанный, вкрадчивый. Умеет подвесить интригу. В нашем сериале был похожий персонаж, его играл Витя Коржов. В жизни веселый и легкий на подъем, умевший протащить на съемочную площадку пару стекляшек с виски и щипавший ассистенток за филейные части, в кадре он превращался в иезуита, и не раз я замечал, что от его реплик у меня леденеет спина.
