Вскоре ветер ослаб. Стало ясно, что стихия отступила. На смену нашему взводу пришли солдаты других дорожных частей, а мы отправились отдыхать на берег. Но отдыхать в этот вечер мне не пришлось.
Едва я расположился в землянке, вырытой в леске, недалеко от Осиновецкого маяка, меня вызвал к себе командир батальона Алексей Петрович Бриков.
Наш комбат до войны возглавлял ленинградскую контору Союздорпроект. Этот высокий худощавый человек с крупными чертами лица был малоразговорчив и строг с подчиненными. Его вызов означал какое-нибудь новое важное поручение.
Я не ошибся. Алексей Петрович, справившись о самочувствии, тут же изложил суть дела:
— Есть сведения, что гитлеровцы намерены вывести из строя ледовую дорогу между Коккоревом и Кобоной. Перед тобой ставится задача определить возможность прокладки новой трассы, значительно севернее существующей. Подготовь двух солдат и завтра утром отправляйся на разведку. Прежде чем строить здесь запасную дорогу, нужно знать состояние льда. Вот направление на карте: Осиновец — маяк Кареджи — село Черное. 23 декабря в двенадцать ноль-ноль твое донесение должно быть готово!
В землянке комбата, как и у меня, горела коптилка из сплющенной артиллерийской гильзы. Вместо фитиля в керосин была опущена солдатская портянка. Я с грустью подумал, что снова не успею написать письмо в Саратов. Там у меня жили отец и мать. Туда же должна была эвакуироваться из Смоленска и жена с двумя детьми. 26 июля она родила мне второго сына — Владимира. А через два дня села с ним и полуторагодовалым Юрой в эшелон, уходивший на восток…
Подавив тревогу за их судьбу, я пошел к командиру роты Б. Г. Кастюрину, подбирать себе спутников. Мы вместе перебрали весь рядовой состав, включая недавнее пополнение. Но так и не нашли никого, кто мог бы за сутки пройти на лыжах от Осиновца до села Черное и обратно. Путь в оба конца составлял около 70 километров.
Почти все солдаты-дорожники имели ограничения по службе или попали на Ладогу прямо из госпиталя. Среди «старичков» было немало отличных плотников, настоящих мастеров своего дела. Но не оказалось ни одного охотника или спортсмена, умевшего хорошо ходить на лыжах. К тому же все мы были очень истощены. Наш суточный паек состоял из 150 граммов хлеба и 75 граммов сухарей.
Мне вспомнилось, как трудно было сформировать состав разведки, которая 17 ноября отправлялась в первый поход на восточный берег. Фельдшер 2-й роты Александра Сергеевна Жукова — маленькая, застенчиво улыбающаяся женщина — вначале вообще заявила, что все солдаты, отобранные из ее роты для разведки, только ограниченно годны. Кроме того, некоторые из них еще не оправились после ранений, а другие страдают от разных болезней. Словом, по мнению фельдшера, в роте нет ни одного человека, которого можно было бы послать на такое дело…
