Был у нас в Управлении специалист по технике уникальных расчетов. Скажем, самый талантливый конструктор–инженер изо всех, с кем мне пришлось работать — Бронштейн некий. Он у отца вашего учился «философии счета»… Непонятно? Непонятно… Мне, признаюсь, тоже. Но, вот была такая философия, если ваш отец с Бронштейном этим могли о ней ночами рассуждать, если позволяло время… Вообще–то, отец Ваш на время не жаловался, у него поговорочка была одна: времени не хватает только бездельникам… Да… Вот, значит, рассуждали они об философии этой, и Бронштейн, ни в Бога, ни в Черта не веривший, научился от отца вашего кое–каким штуковинам… И не свихнулся при этом… Да… Так вот, Бронштейн четырежды сбегал на фронт, в принципе, удачно очень. Морда у него, правда, была самая что ни на есть бандитская, это надо признать. Нам уже после войны рассказывал Вениамин Иванович Дикой — начальник, помнится, ваш наиглавнейший (в Безымянлаге был Главным комендантом; до того — в Магадане на Колыме — тоже Главным комендантом города, порта — всей Колымы! Роль при Сталине страшная), — что разные особисты как только Бронштейна ловили — запрашивали тотчас уголовный розыск… Такая, значит, физиономия… Да… Возвращали его таким манером три раза, — каждый раз почти что с передовой: он же слепым был, как крот, у него зрение на оба глаза было — минус одиннадцать, да еще с расслоением роговицы, что ли… Так — нет же! Сбежал в четвертый — попал таки на фронт!… Знаете, что он на фронте делал — слепой:!? Его привозили к особым минам и авиаторпедам неразорвавшимся… Подводили… И он их «успокаивал»'… Да…
Погиб он при форсировании Вислы: снаряд разметал плот… Да… Вы вот, Вениамин Залманович, спросите–ка у Галицкого Ивана Павловича — он ведь с вами работает сейчас. Работает? Да? Так вы спросите. Они этого Бронштейна все знали, он у них вроде высшей достопримечательностью был — монстр инженерный… Да… Заместитель Галицкого по политработе подсчитал, что Бронштейн обезвредил около двух тысяч «взрывоопасных предметов» особой сложности… Для личного дела Бронштейна — навечно сохранённое в кадрах института…Для стенгазеты нашей старался…Да… Они сколько же людей рванули бы «на выброс», предметы?… Вообще, Галицкий про этого мужика — Бронштейна — много баек хитрых знал, и смешных… Хотя, конечно, — что тут смешного, когда Бронштейн /слух у него был собачий совершенно!/ орал на всех по–матерному, визжал даже, чтобы никто не смел к нему подходить на двести метров, когда он «предмет» изучает…Этот помощник Галицкого рассказывал.
