— Настоящий мужчина нашел бы решение.
— Я нашел решение, — сказал Гусев. — Оно называется «такси».
— Когда я вернусь, нам с тобой надо будет серьезно поговорить, — сказала Настя и повесила трубку.
Гусев открыл бар, налил себя коньяка и выпил его залпом. Так, как коньяк, в общем-то, пить не принято.
В среду Гусев поехал на работу на метро и удивился, отчего он не делал этого раньше.
Салон БМВ, конечно, был комфортабельнее вагона, но на этом преимущества баварского скакуна и заканчивались. Люди… ну, люди. Гусев людей не особенно любил, но тут ему было все равно, кого не любить, соседей по вагону или соседей в пробке. Зато он приехал на работу на сорок минут раньше обычного, и нервов потратил значительно меньше.
Сорок минут в один конец, подумал Гусев. Это ж целых восемьдесят минут в день. Это ж четыреста минут в неделю. Почти целые сутки в месяц. И все это время он мог бы заниматься… чем? Точного ответа на этот вопрос у Гусева не было, но он предполагал, что дополнительные сутки ему не помешают.
Гусев налил себе кофе на офисной кухне, вернулся в свой кабинет, включил компьютер и стал ждать начала рабочего дня.
Рабочий день начался с того, что Гусева вызвал к себе генеральный директор.
Генерального директора Гусева звали Виктором. Он был моложе Гусева года на три, зато учился в Гарварде целых полгода, и папа у него был депутат. Из Гарварда Виктор вынес много умных иностранных слов, вроде «тайм-менеджмента» и «тим-билдинга», а из общения с папой этакую покровительственно-снисходительную манеру разговаривать со своими подчиненными, будто они вовсе и не профессионалы на зарплате, а его крепостные, и их не порют розгами на конюшне только лишь потому, что барин им достался добрый и терпеливый.
Гусев своего генерального директора терпеть не мог.
— Здравствуйте, Антон, — сказал Виктор. — Присаживайтесь.
Вот интересно, подумал Гусев, а откуда у благополучного молодого человека, закончившего Гарвард, этакая нелюбовь к простому русскому слову «садитесь»? Неужели эту уголовную культуру не побороть ни в этом, ни в следующем поколении?
Гусев сел.
— Нам с вами надо серьезно поговорить, — сказал Виктор.
Гусев изобразил внимание.
— У вас какие-то проблемы? — спросил Виктор.
— Нет, — сказал Гусев. — То есть, да. В аварию вчера попал.
— Сами целы?
— Как видите.
— А машина?
— Восстановлению не подлежит.
— Сочувствую, — сказал Виктор. — Но машина — это всего лишь груда железа. Бывает.
— Да, — сказал Гусев.
