– Так иногда называют эпилепсию.
– Мадам, вы действительно сумели бы ее изобразить?
– Запросто, засунула бы в рот мыло, пена бы и поперла. В детстве этому научилась.
– А если бы вас врачи разоблачили?
– И что бы они со мной сделали? В психбольницу иностранную подданную не отправят. Да и Анна с Гелей не позволили бы.
– Полин, ты ведь дважды была замужем, почему не сменила фамилию? – поинтересовалась Истомина.
– Меня мама просила об этом. Она сказала, – твой папа спас нашу семью, а мы должны сохранить его фамилию. Ему это будет приятно, ведь другие его родственники уже умерли. Поэтому я Бертран, как и моя дочь Мари и Николь. Анна, а почему Борис тебя назвал генеральшей?
– Мой муж генерал, его срочно вызвали в Москву, поэтому ты с ним и не познакомилась.
– Он военный?
– Полицейский. А мужчины – его сотрудники.
– Так ты оказывается крученая?
– Надо говорить крутая.
– Анна Сергеевна, мы на месте, – прервал их разговор Забелин, сумку не забудьте с микрофоном.
Истомина вошла в приемную начальника райотдела полиции и, уловив вопросительный взгляд секретаря, женщины в возрасте произнесла, – добрый день, меня зовут Истомина Анна Сергеевна, я родственница жены вашего сотрудника старшего лейтенанта Климова. Мне нужно поговорить с подполковником Свириденко о причинах задержания Федора.
– Подождите минутку, я доложу. Секретарь вошла в кабинет начальника и сообщила о посетительнице.
– И что я ей скажу, – буркнул подполковник.
– Правду.
– Что она собой представляет?
– Интеллигентная дама около пятидесяти, уверенная в себе, одета строго, со вкусом и очень дорого. Мне кажется, если вы сейчас уклонитесь от разговора с ней, она все равно добьется своего.
– Ладно, проси.
Когда Истомина вошла в кабинет, Свириденко слегка приподнялся, – присаживайтесь.
Анна села за приставной столик и положила на него сумочку.
– Секретарь изложила вашу просьбу, но мне нечего вам сказать. Задержание производила служба собственной безопасности, они не делятся своими секретами. Тяжело вздохнув, подполковник продолжил, – откровенно говоря, я и сам ничего не понимаю. Климов у нас на хорошем счету, уже год его портрет не снимаем с Доски почета. Знаем Федора как честного и принципиального офицера, как такое могла случиться…
– Я могу поговорить с сотрудниками службы безопасности, которые его задерживали?
– Не думаю, что они захотят с вами встретиться, идет следствие.
– Тогда передайте им, что завтра здесь будет известный всем московский адвокат Астангов, ему ведь положено знать, в чем обвиняется его подзащитный. Истомина лукавила, никакой договоренности с адвокатом не было. Это Громов предложил ей сделать такое заявление, чтобы заставить суетиться тех, кто подставил Климова.
