Неожиданно руки его опустились, и Кэт отпрянула, тыльной стороной ладони тщетно и совсем по-детски пытаясь стереть с губ вкус его поцелуя.
— Я все равно не понимаю, почему ты ничего мне не сказал.
Кевин тяжело вздохнул:
— Да потому, что, увидев, как много значит для тебя это место, я решил действовать очень осторожно. — Он на мгновение замолк, а потом вдруг с горячностью выпалил: — О Боже, ну зачем тебе эта гостиница, которая не приносит ничего, кроме убытков?!
Кэтрин в отчаянии хлопнула себя ладонью по лбу:
— Да сколько же раз можно тебе повторять! Здесь мой дом, мое любимое дело! Все, что хоть что-нибудь значит в моей жизни, находится здесь!
В глазах Кевина сверкнул огонь:
— Действительно все, Кэт?
— Да!
Он подступил ближе и заговорил мягким, вкрадчивым голосом:
— Совсем недавно ты уверяла, что любишь меня.
— Это не первая глупость, которую я сказала в своей жизни! — Но почему тогда ей так отчаянно хочется прижаться к его груди?..
В голосе Кевина послышались какие-то новые нотки:
— Это не было глупостью, Кэти.
— Больше ты от меня этого не услышишь. Никогда! Я подаю на развод.
— Да что же это, черт возьми, такое! Пойми, Кэти, этой гостинице нужен ремонт и модернизация. Как ты сможешь устроить все это без инвестора?
— Я помню, ты говорил об этом раньше, но я не догадывалась, что ты прочишь на эту роль себя.
— Выслушаешь ли ты меня, наконец?
Она махнула рукой.
— А, продолжай. Мне все равно.
— Если я не куплю гостиницу или, по крайней мере, не стану вкладывать в нее деньги, твой разлюбезный дядюшка продаст ее кому-нибудь другому. — Кэт посмотрела на него широко раскрывшимися от ужаса глазами. Об этом она как-то не подумала. — Лучше уж знакомый сатана, чем кот в мешке, верно?
Ошеломленная мыслью о вероломстве дяди, она не могла вымолвить ни слова. Кевин обнял ее за плечи и повел к джипу.
— Пойдем, — мягко, но настойчиво сказал он. — Я отвезу тебя домой. Отдохни немного, прими душ. Перед обедом я за тобой зайду. С дядей будем говорить вместе.
— Нет, спасибо, я доберусь пешком, а с Бенджамином поговорю сама. Все-таки он мой дядя.
— А я твой муж, между прочим.
Плечи Кэтрин поникли. Всякое желание сопротивляться покинуло ее. Минувший день принес слишком много волнений. Она была словно выжатый лимон. Единственное, чего хотелось, — это запереться в своей комнате и никого не видеть, пока она хорошенько обо всем не поразмыслит и не решит, как быть. И в первую очередь ей не хотелось видеть ни Кевина, ни дядю.
