— Я всегда относился с большим уважением к верующим. И для меня не важно, мусульманин или христианин. Каждый человек на земле имеет право на жизнь.
Сильный удар между лопаток бросил Саида на ковер. Он непроизвольно выставил руки во время падения, и тут же боль в ране пронзила его так сильно, что он застонал и упал на бок, зажав раненую руку. И тут же получил удар в живот, потом его били ногами снова и снова. В спину, по рукам, по коленям, которые он подтягивал к животу, чтобы сжаться в комок. Несколько раз удары попадали по лицу, по затылку. Саид захлебывался в своей крови и пыли от старого ковра. Удары неожиданно прекратились. Он лежал на боку, тяжело дыша и кашляя. Перед его глазами появились странные военные ботинки. Почти такие же, как советские, но только серо-песочного цвета и на другой подошве.
— Ты — глупый мальчик, — сказал бородач, опустившись перед ним на корточки. Затем взял его за волосы и, рывком повернув лицо избитого к себе, процедил: — Никто не имеет права осквернять эту землю, этот мир, созданный Аллахом, если он не верит в него, не преклоняется перед ним, не возносит к нему свои молитвы. Ты можешь спасти свою жизнь и свою душу только одним — принять эту святую веру и встать на путь борьбы с неверными рядом с другими воинами Аллаха. Поднимите его!
Кровь заливала один глаз, текла по подбородку Саида, дышать он не мог. Бородатый подошел вплотную и брезгливо посмотрел на пленника:
— У тебя есть время до захода солнца. Или ты будешь умолять меня принять священную единственную веру, либо ночью тебя будут ждать такие муки, что ты пожалеешь, что вообще родился на этот свет. Уведите его!
Охранники толкнули Саида, и он поплелся назад по тропе, держась за ребра и постанывая от каждого толчка в спину. Стараясь отогнать страшные воспоминания о виденном недавно в пещерах, он думал, что самый простой выход — это сейчас броситься вниз. Один бросок к краю, и там внизу он умрет, и все кончится. Высота метров тридцать или пятьдесят. И все! И тут же как кнутом стегнула по сердцу мысль. Отец! Как он переживет, что его сын стал трусом? Надеяться, что он не узнает, что до отца никогда не дойдет, как погиб его сын? Саид чуть не зарычал в голос и стиснул кулаки. Охранники как-то по-своему восприняли поведение пленника и расхохотались за его спиной.
«Нет, — подумал он, чувствуя, как внутри закипает злость, — я не опозорю свою семью, своего отца. Умру в бою, в схватке, дорого продам свою жизнь. Они еще сто раз подумают, прежде чем предлагать предательство советскому солдату!» Он шел и распалял себя этими мыслями. Если думать о таком, копить в себе злость, то идти и не так больно. Правда, сил у него было мало. Когда они дошли до решетки его пещеры, Саид уже не мог стоять и просто оперся о железные прутья руками. Охранники открыли дверь и втолкнули пленника внутрь. Саид упал, ободрав колено и локоть, и долго лежал, чувствуя, как колотится его сердце, и думая о том, что его ждет такая же страшная смерть, как и этих несчастных афганских солдат. Мелькнула где-то на границе сознания мысль, это их война, война гражданская, но Саид замотал головой и стал шептать, что это его интернациональный долг, что Советская армия здесь по просьбе законного правительства, что его долг солдата, принявшего присягу, идти туда, куда пошлют, и сражаться за свою Родину, пусть и здесь, на чужой территории. Ведь он знает, сколько оружия, сколько наркотиков могло бы повалить через границу с СССР из Афганистана. Страшно представить объемы этого наркотрафика. А еще оттуда через горы могли бы прийти террористы всех мастей, целые банды в республики Средней Азии, цель которых — создать социальную напряженность в республиках и в конечном итоге оторвать от СССР.
