— Вот купил у соседки шкаф за 20 рублей, а в нем целый гардероб дореволюционных нарядов.
От фрака я отказался. Тогда Параджанов вытащил толстенную пачку купюр, ходивших во времена короткого периода независимости Грузии после развала Российской империи:
— Возьми сколько хочешь. Это тоже было в том шкафу.
Я не коллекционер, но одну веселенькую бумажку достоинством в 25 тысяч взял. Иван все время молчал и от сувениров отказался.
В тот же вечер мы оказались в гостях у чиновного друга одного художника. Пир был очень богатый. Икра трех сортов, жареный поросенок, огромный осетр, лежавший посреди стола, отменные вина домашнего изготовления…
Иван был представлен художником из Москвы, а я — литератором из Питера. Справа от меня сидел хмурый человек. Ел он молча и пил не дожидаясь тостов. Довольно скоро достиг меры, перестал хмуриться и стал поглядывать на гостей с презрительным интересом.
— Так какую «Войну и мир» вы написали? — спросил он, иронически оглядев меня от живота до бровей. Выпад был неожиданный. Нужно было как-то отшутиться.
— Вы знаете, эту книгу написал мой коллега, а я заканчиваю рассказ под названием «Му-му».
— И о чем рассказ?
— Это интересная история об одном гордом человеке, который всех презирал и не замечал. И только когда напивался, начинал сначала произносить что-то вроде «му-му», а потом язвить собеседника.
Сосед неожиданно громко расхохотался и больно ударил меня по плечу:
— Слушай, Автандил, мне нравится этот пацан, — закричал он, обращаясь к хозяину, сидевшему в конце стола. — У них, у русских, принято давать 20 копеек за хорошую шутку. Даю рубль.
Он вытащил толстенный бумажник, долго ковырялся, перебирая сотенные бумажки, наконец вытащил новый хрустящий рубль и толстым пальцем засунул его в мой наружный нагрудный карман.
— Это тебе за хорошую шутку.
Гости с любопытством наблюдали за происходившим. Несколько человек засмеялись. Я наклонился к его уху и тихо попросил:
— Не называйте меня, пожалуйста, пацаном.
А потом, чтобы было слышно всем, добавил:
— Простите, а этот жест с рублем тоже шутка?
Сосед засмеялся:
— Конечно!
Тогда я достал из кармана измятую трешку:
— А это за вашу шутку, — и проделал с ней то же, что он с рублем.
Тот еще громче засмеялся. Смеялся он долго. Потом ленивым жестом достал бумажник, вытащил из него 25-рублевую купюру, посмотрел испытующе мне в глаза и, очертив рукой большую дугу, с театральным поклоном отправил купюру вслед за рублем.
— Простите, — обратился я к участникам ужина, — что нужно в таком случае делать?
