Мундштук был хороший, довольно большой и отделанный в серебро.
Петр Сергеевич с важностью вынул его перед товарищами из футляра и, вставив папироску, закурил, пока просыхала написанная им страница.
Товарищи полюбопытствовали.
— Настоящий молочный янтарь: пять рублей заплатил, — ораторствовал Пальчиков.
У некоторых из чиновников разгорелись от зависти глаза; но особенно появление у Пальчикова мундштука повлияло на его приятеля, канцелярского служителя Ивана Ивановича Ягодина.
Он положительно заскрипел зубами.
Надо сказать, что несмотря на то, что Ягодин с Пальчиковым были приятели, они, вместе с тем, были страшными соперниками, но соперничество их стояло, впрочем, исключительно на почве туалета. Приобретет ли себе Пальчиков новую жилетку — глядь, и у Ягодина появляется новая жилетка; появится ли у Ягодина булавка в галстуке или новый брелок на цепочке кастрюльного золота — смотришь, на другой же день такою же, если не лучшею, вещью щеголяет Пальчиков. Соперничество это доставляло им порой дни, проводимые на сухоедении, но все-таки продолжалось. Часто они в душе злились друг на друга, но все же были приятелями.
Понятно, что появление у Пальчикова такого дорогого мундштука поразило в самое сердце Ягодина.
— Лучше, вероятно, и нет, а если есть, то баснословно дороги, — думал про себя Ягодин, рассматривая мундштук приятеля.
К столу подошел столоначальник Анисим Петрович.
— Хорош, — глубокомысленно произнесло ближайшее начальство, — но если бы такого размера был весь пенковый, то было бы лучше.
— Вы говорите, Анисим Петрович, пенковый лучше? — воззрился на него Ягодин.
— Да, пенковый не в пример лучше и дешевле; но если его хорошенько обкурить, то больших денег он стоит, — решил Анисим Петрович.
У Ягодина отлегло от сердца.
— И долго его обкуривать надо? — продолжал он приставать к Анисиму Петровичу.
— Солдатам дают, обыкновенно, обкуривать; за полтинник на водку в месяц чернее угля сделает; табак-то крепкий, махорку курят.
— Но почему же так обкуренные пенковые мундштуки ценятся, что лучше и янтарного? — вступился, обидевшись за свой мундштук, Пальчиков.
— А потому, что из обкуренного пенкового мундштука дым мягче, да, кроме того, он крепче железа делается, хоть об камень, что есть силы, бросай — не разобьется.
— Да ведь и янтарный… — пробовал заступиться Пальчиков.
— Янтарный, да не такой! Который не бьется — не пять, а пятьдесят, может, стоить. Да ты попробуй об пол ударить, — поглядев, решило начальство и отошло.
