— Как хорошо! — невольно сказал он сам себе.
Долго шел он пешком, пока не нашел извозчика, в пролетку которого и сел, не торгуясь.
— На Пески, в пятую улицу! — приказал он вознице.
С трудом отыскав во дворе громадного дома квартиру Храбровой, Сергей Прохорович постучался в указанную ему дворником дверь, которую отворила сама хозяйка и как бы окаменела от удивления.
Опрятная нищета, которая страшнее нищеты непокрытой, проглядывала во всей обстановке этого убогого жилища.
В квартире еще не спали. Мать с тремя детьми разговлялась скудною трапезою.
— А я к вам, не ждали? — начал Сергей Прохорович, вступая в комнату.
Храброва все еще не могла произнести ни слова.
— В эту великую ночь, когда Воскресший спаситель мира запечатлел наше искупление от грехов, я хочу искупить мой тяжкий грех перед вами и вашим мужем: вот пять тысяч рублей, принадлежавшие ему, так как это половина прибыли, полученной с нашего дела еще при его жизни. Возьмите и простите меня, — протянул он ей пачки.
— Христос воскресе! — машинально произнесла все еще не опомнившаяся Храброва.
— Воистину воскресе! — набожно ответил Сергей Прохорович.
Они похристосовались.
Затем он перецеловал детей, обещав им прислать на другой день по яйцу, снова объяснил Храбровой, какие деньги он привез ей и, пожелав ей счастья, уехал.
— Христос воскресе! — встретили его дома жена, дети и собравшиеся гости.
— А мы заждались тебя, — сказала супруга. — Куда это ты ездил ночью?
Сергей Прохорович в коротких словах передал причины и цель своего отъезда.
— Зато теперь я могу спокойно и нелицемерно ответить вам: воистину воскресе! — закончил он свой рассказ и начал христосоваться с семьей и гостями.
ПРОЩЕННОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ
Из личных воспоминаний
— Доброе слово, в час сказанное, — сила, государь мой, великая сила.
Так сказал между прочим наш приходской священник отец Алексей, когда, после обедни, в воскресенье, я по обыкновению зашел напиться чаю к гостеприимному пастырю и к не менее радушной его хозяйке — матушке-попадье Марье Андреевне.
Перед нами дымились уже не первые стаканы душистой китайской влаги, и мы основательно успели отдать должную честь разным «яствам и питиям», большею частью домашнего приготовления, собственноручного или под наблюдением матушки-попадьи, от которых буквально ломился стол со стоявшим на нем свистевшим и пыхтевшим внушительных размеров самоваром, вычищенным до блеска червонного золота.
Отец Алексей был свежий и бодрый старик лет шестидесяти с умным и добродушным открытым лицом — весьма редко встречающееся соединение.
