Заметим, кстати, что санитарный поезд рассчитан всего на 200 человек, а между тем так поместителен и удобен, что более чем двойное число комплекта разместилось в нём совершенно свободно.
Надо было видеть, с какою чисто отеческою заботливостью работали врачи, сёстры милосердия, санитары и нижние чины местной команды, выводившие и выносившие раненых из вагонов, под бдительным надзором уполномоченного Красного Креста отст. полк. Бибикова.
Тяжелораненых понесли на носилках, — их было 50 человек, а легкораненых усадили в госпитальные двуколки для отправления в подвижной госпиталь Красного Креста, находящийся в версте от Мукдена.
Легкораненых сначала тут же на станции накормили обедом.
Всё это продолжалось два-три часа, в течение которых я успел порасспросить раненых и вглядеться в них.
Что за могучие, прямо идеальные типы!
Вот унтер-офицер Казанцев, он ранен пятью пулями, одна из них скользнула по его голове, двумя другими он ранен в мякоть обеих ног, а остальными двумя в правую руку, причём одна пробила ему насквозь ладонь, а другая оторвала средний палец.
И он бодро стоит на ногах и ходит.
— Иголку подлая пуля в сумке перешибла, нечем теперь и зашиться.
Он сожалеет только об этом.
— Только бы поскорей починиться, а там снова бить японцев идти, — говорит он.
— А каковы японцы?
— Да ничего, чистенькие такие, да гладенькие, в туфельках… Весело дерутся…
Рядом присел на приготовленные носилки другой солдатик, он ранен тяжело в правую ногу, пуля попала в лежавшие в кармане брюк патроны, которые разорвались.
К нему подходит офицер.
— Куда ты ранен?
— В правую ногу, ваше благородие.
— А ну-ка, сожми кулак…
Солдат поднимает увесистый кулак правой руки.
— Да ты ещё молодец!
— Рад стараться, ваше благородие, — вдруг неожиданно поднимается солдат на обе ноги. — Только бы починиться, а то ещё мы японцу покажем.
— Садись, садись.
— И постоим, ваше благородие…
Но силы его оставляют, и солдат опускается на носилки.
На груди обоих героев уже блестят новенькие георгиевские кресты.
Вот другой солдатик, рядовой Голубец, тоже раненый довольно серьёзно в левую ногу, хочет непременно идти пешком.
— Может, места товарищам не хватит…
— Садись, садись, Голубец, всем места хватит, успокойся…
Голубец колеблется, но наконец медленно с трудом идёт к двуколке.
Это ли не умилительное доказательство «солдатского товарищества», которое является одним из главных элементов духа армии.
С носилок с тяжелоранеными ни стона, ни жалобы.
