- Януте! - расхрабрившись, крикнул Гедрюс.
- ...уте! - откликнулось в глубине.
- Гед-рюс вру-нишка! Гед-рюс вру-нишка! - запела в колодец Януте.
- ...нишка, нишка, - подтвердил колодец.
- Вот видишь! - обрадовался Гедрюс. Он откашлялся, чтоб голос звучал басовитей, попросил Януте подержать его за ремень и, перевесившись через край сруба, заревел:
- Януте!
- Януте... - ответил колодец.
- Ты... - продолжал Гедрюс.
- ...Ты...
- Очень, очень!
- ...чень, чень... - гремело в колодце.
- Хорошая! - кое-как закончил он.
- ...ошая!.. - откликнулся водяной глаз, и в тот же миг что-то булькнуло.
- Очки уронил... - как о большом несчастье сообщил Гедрюс.
- Что ж теперь будет? Ты, правда, без них не видишь?
- Вижу, но... Ты понимаешь, я гнома поймал! А теперь все...
- Ну так пойдем, покажешь. Почему все?
- Без очков ты его не увидишь, вот и все...
- Он такой малюсенький?
- Он не малюсенький, - все мрачнел Гедрюс. - Понимаешь, тут такое дело... Эти гномы любому не показываются. Нужны особые очки...
- Ну, знаешь!.. Все-то ты врешь.
- Честное слово! - бил себя в грудь Гедрюс. - Увидеть, может, и не увидишь, но хоть услышишь, как я с ним разговариваю. Пошли, а?
И он повел сомневающуюся Януте на свой хутор.
Возможно, Мудрик и не стал счастливее от того, что весь свой век корпел над книгами, но знания, которые он почерпнул, помогали ему одолевать страх и никогда не лишаться присутствия духа. И на веселом пиру весны, и в мрачную осеннюю слякоть ученый был одинаково невозмутим. Вот и теперь, угодив в ловушку, Мудрик ничуть не растерялся...
"Если б я растерялся, - трезво рассудил узник, - то мне от этого было бы только хуже..." Он огляделся, поискал, нет ли какой-нибудь дыры или щели. Вроде не видать... Какого-нибудь инструмента, чтоб продолбить стенку улья, тоже нет. Что же остается делать? Ждать товарищей и, не тратя зря время, читать свою книгу. Вот, пожалуй, и все.
Нет, не все. "Мудрик, поразмысли!.." - сказал себе ученый и принялся мыслить.
В улье были еще мышь, несколько личинок моли и толстая, упитанная гусеница, полосатая, как кошачий хвост, с черными, красными и желтыми ворсинками. Такой яркой расцветке самый что ни на есть полосатый позавидовал бы. Но гусеница была на диво унылой, она ползла по раме улья и все вздыхала:
- Умру... Вот чувствую, умру! Успеть бы напрясть себе ниток...
- Не умрешь, - уверял ее Мудрик, но гусеница не слышала. А если и услышала, не поверила бы.
