- Что с тобой? Ты что вздыхаешь?
- Ничего. Просто так... Не знаешь, Расяле, где сейчас наши гномы?
- В лесу трудятся. Я тут подосиновик нашла - красный-красный, наверно, только покрасили.
- Давненько они нам не показываются... - снова вздохнул Гедрюс.
- Может, потому, что мы нехорошие? Я такая злая стала, ну просто злюка! Даже зло берет...
- А почему?
- А потому! Ничего мне не покупают! Ни формы, ни пор-р-феля...
- А ты бы гномов разыскала. Тебе же грустно будет дома сидеть, когда я в школу пойду.
- Может, и я уже с ними играть не буду...
- А с кем ты будешь играть?
- Не знаю... Может, заболею... Хорошо бы опять в больницу!..
Они вспомнили про доктора Альсейку, потом про дедушку поговорили, как давным-давно не разговаривали, и им стало веселей.
На тропинке, которая извивалась по берегу озера, Расяле вдруг прислушалась.
- Дятел! - сказал Гедрюс.
- Послушай! - шепнула Расяле. - Гномы поют!.. Слышишь?
Стук да стук! То дятел лихо
Все стучит то там, то тут.
А дятлята и дятлиха
Червяка на завтрак ждут.
- Теперь и я слышу... - сказал Гедрюс, хотя слышать никак не мог, потому что в голове у него ворочалась только одна мысль: "Надо бы хоть парочку гномов поймать и запереть в какой-нибудь коробке. Вот это будет добыча! хотите полюбоваться - вот вам мои очки. Не каждому буду показывать, разумеется... Джим пускай своими лисятами любуется. А вот Януте..."
- Они, наверно, подосиновики красят! - обрадовалась Расяле. Давай завтра сюда с корзиной придем, ладно?
Но Гедрюс ничего не слышал. Даже под ноги не смотрел и больно ушиб палец. Все думал про гномов, и наконец, придумал: проще всего поймать их сачком, который привезла Януте, чтоб ловить бабочек. Завтра же он сходит к ней и попросит на денек-другой...
КАК СКОРЕЕ ВЫРАСТИ
Расяле смотрела на дымящуюся кашу со шкварками и, засунув ложку в рот, раздумывала.
- Почему ты не ешь, Расяле? - спросила мама.
Та вздохнула и стукнула ложкой по столу:
- И я пойду в школу, вот!
- Когда? Зачем? - не понял папа.
- В школу!.. Читать буду, писать. Гедрюс пойдет, и я с ним.
- Ты еще маленькая, Расяле. Еще годик побегай на воле, поиграй.
- А с кем? Гедрюс уходит, все уходят... И Януте вот тоже в школу пойдет. Говорила, и пор-р-фель у нее есть, и форма.
Она хотела что-то добавить, но почувствовала: еще одно слово скажет и расплачется.
- Януте же старше тебя. У нее уже и зуб выпал.
- А я зато толще! - воскликнула Расяле и разревелась,
- Толще, но глупее, - сердито сказал папа. Он не любил слез, особенно за столом.
