И тогда Матвеев решил поделиться своим настроением с оставшимися в Полюсном подчиненными. Он потребовал от Волынского установить связь. А что? Взял и установил…
И понеслась песнь о вещем Олеге! Он вспоминал всех родственников начальников служб, их мнимые физические и умственные дефекты, гробовые доски и центры всемирного тяготения с якорями во все неприличные места! Причем он говорил очень громко. Многие из нас считают, что чем громче кричишь в наши микрофоны, тем лучше слышно в паре сотен километров…
И тут Сэм вспомнил, что все разговоры по радиорелейному каналу проходят чрез все телевизоры Ефимовки. Частоты-то почти совпадают! А время – к вечеру, у телевизоров собрались жены офицеров и мичманов посмотреть какую-нибудь «Рабыню Изауру», включили свои «телики». А оттуда… на фоне мутных кадров красивой жизни – пламенная речь Матвеева, отягощенная последствиями двух высших военных образований и двадцатилетней службы…
«Надо было как-то об этом сказать адмиралу» – запоздало подумал Сэм, набрался храбрости, зажмурил глаза и выдал. Ладно, что он выступил на весь гарнизон, вплоть до отдельно взятой женщины и ребенка, так – как обещал Волынский – его должны были слушать в радиусе еще 40 км, даже скучающие слухачи норвегов!
Адмирал опешил. Все-таки кое-какое прошлое воспитание, где-то в детские голы у мамы как-то давало о себе знать. Застеснялся, в первый раз за сто лет! Но в этом должен был быть кто-то виноват!
Матвеев отпустил тангенту микрофона, сказал в него для пробы – Раз, раз, раз! Ага! Динамики молчали. Он обрадовался – теперь можно! И заорал на Сэма: – Так какого же ты такого патефона мне об этом не сказал! Связнюга! Попов недорезанный! Я тебя…
Сэм хотел сказать, что он не связист, и ко всему этому делу он относится, примерно, как представитель ООН. Да куда там! В речь начальника тыла, катившуюся лавиной, вставить слово было невозможно, да и опасно…
Чего уж там – назвался кузовом – получай груздей! Вот не буду в следующий раз тянуть на себя чужое одеяло – опять чужие же блохи покусают! – в очередной раз зарекся Волынский. Да только ничего не вышло…
Но! Тон Матвеев сбавил, Пошумев и погремев, как уходящая к горизонту буря с грозой, раздав указания, пожелания, рыкнул еще раз в микрофон.
Затем, наспех попрощавшись, впрыгнул в машину, дождался королевской свиты и… рванул по ухабистой, вдребезги разбитой дороге в сторону мурманской трассы…
– Плюнь и забудь! – успокаивал Днепров Волынского, – он уже забыл! Зато у нас теперь будет полный ассортимент продовольствия, камбузное оборудование, новые одеяла для личного состава и форма одежды! Скатертью ему дорога!
