Парфен Семенович вышел на балкон. Было свежо и солнечно. День обещал быть жарким. Почесывая и растирая грудь, Парфен Семенович стал смотреть, что делает летчик.
А тот, закончив копать, принес ведро воды, плеснул в яму немного, присыпал землей, разровнял. Потом поднял тополек, осмотрел, примериваясь, и воткнул. Сажал он по всем правилам — это Парфен Семенович определил сразу. Засыпая землю, время от времени встряхивал деревцо, чтобы у корней не образовались пустоты, слегка утрамбовывал. Затем взрыхлил вокруг деревца почву и вылил два ведра воды. Нижние, искалеченные машинами ветви обрезал ножом и тут же закрасил киноварью, и они, эти закрашенные срезы, напоминали живые кровоточащие раны. Листва на топольке как ни в чем не бывало лопотала, и казалось, случилось чудо — тополь жил!
— Ну, ну… — хмыкнул про себя Парфен Семенович. — Поглядим, что дальше-то будет… Мичурин!
И ушел умываться.
На следующее утро Парфен Семенович, поднявшись с постели, первым делом подошел к окну взглянуть, что с тополем.
Несмотря на ранний час, летчик уже хлопотал возле него — поливал, тщательно ровнял лопатой круговую канавку. После этого, отойдя в сторонку, любовался топольком и, похоже, взвешивал: выживет ли?
Чуда, однако, не произошло, и где-то на третий день листва на тополе безжизненно обмякла, свернулась и начала осыпаться. Возвращаясь с прогулки, летчик все дольше стал задерживаться возле увядавшего деревца. А когда уходил из дому, закуривал у подъезда, смотрел на тополь, будто наказывал: «Я ухожу, а ты тут держись, брат!»
Листва между тем продолжала опадать, и Парфен Семенович был рад, что справедливость восторжествовала. Конечно, ему было жаль деревцо — не изверг же он какой! — однако он считал, что пересаживать в разгар лета — это противоестественно, это нарушение всякого порядка, это, наконец, против законов природы, и, если деревцо усохнет, тут уж ничего не попишешь: так и должно быть. Против природы, как говорится, не попрешь. Вот и на службе бывает так: нужна, скажем, кому ссуда, позарез нужна, и Парфен Семенович по-человечески это понимает и сочувствует, однако как кредитный инспектор не имеет права санкционировать ее, поскольку не положено по закону. Порядок во всем должен быть, а иначе как же? Во что тогда вся жизнь превратится?
Однажды к летчику, занимавшемуся, как обычно, своим деревцом, подошел дворник с метлой и стал что-то доказывать, и, хотя слов Парфен Семенович не мог расслышать, он догадался, что речь шла о тополе. Кончился разговор тем, что дворник махнул рукой и ушел: что, мол, с тобой толковать! Летчик поднял несколько опавших листьев и долго разглядывал их, точно надеясь определить по ним дальнейшую судьбу своего тополька.
