Но та не ахнула, даже не выразила никакого удивления, а ровным голосом спросила:
– Почему тебе пришло в голову, что кто-то хотел навредить Калли?
Я растерялась – ожидала совсем другого отклика.
– Я пыталась выяснить, что произошло тем вечером. Понимаете, ради Тома и Аманды. Чтобы они перестали день и ночь гадать, почему их дочь тогда убежала со свадьбы, и могли просто горевать о ней. – Мне показалось, что, когда я произнесла слово «гадать», брови Аманды слегка изогнулись, но я могла и ошибиться. Я продолжала: – Все оказалось сложнее, чем я думала. Сначала я решила, что Натан ее ударил. Мне стало очень страшно, и я заключила, что это ее страх. Во снах мне постоянно являлся мужчина, но я никогда не видела его лица. Тем не менее я не сомневалась, что это Натан.
– Мужчина в твоих снах избивал Калли?
– Нет, – призналась я. – Сами видения радостные, но оставляют осадок, когда я просыпаюсь. Это каким-то образом связано с памятью Калли. Когда я познакомилась с Крисом, у меня возникло очень странное ощущение…
– Кто такой Крис?
– Начальник Калли в стоматологической клинике.
На этот раз Ванесса поджала губы, но я уже не могла остановиться и рассказала все по порядку. О том, что хотела помочь Тому и Аманде, выяснив, где именно в Испании находится их дочь Софи, чтобы они могли с ней связаться. О своем визите в паб «Принц Уэльский». Пока я говорила, я чувствовала, что мне становится легче. Когда же закончила, почти не сомневалась, что Ванесса вскочит и будет настаивать, чтобы мы немедленно позвонили в полицию. Но вместо этого она, сдвинув очки на переносицу, стала делать записи в моей истории болезни. Я ждала, когда она допишет, и, не дождавшись, заговорила опять:
– Я еще покопалась в материалах о клеточной памяти. Известен случай, когда восьмилетней девочке пересадили сердце десятилетней убитой, и у нее начались ночные кошмары, в которых она видела убийцу донора. Сны были настолько пугающими и подробными, что психиатр с матерью ребенка заявили в полицию. В результате убийца был найден, и ему предъявили обвинение.
Ванесса подняла взгляд, и мне показалось, что я ее заинтересовала. Но я ошиблась.
– Никак не могу это прокомментировать, но то, что ощущаешь ты, – вполне естественная реакция.
– Думать, что человека убили – естественная реакция? – Я не представляла, как она могла бы меня в этом убедить.
– Ты знакома с теорией вторичного травматического стресса, Дженна?
– Нет.
– Он возникает, если человек – в данном случае ты – узнает о травме другого человека. Риск выше среди женщин и тех, кто еще не справился с собственным стрессовым состоянием. Ты подходишь под обе категории. Чувство вины оттого, что ты получила сердце Калли, помноженное на сострадание к Тому и Аманде и ощущение неспособности помочь их горю, как я полагаю, вызвали вторичный травматический стресс. – Ванесса глотнула из стакана и продолжила: – Симптомы бывают самыми разными: от чувства безнадежности, отчаяния, страха до нежелательных мыслей, воспроизводящих травматические события, при которых больной не присутствовал, и кошмаров.
