– Вкусы меняются по мере того, как мы становимся старше. Когда-то я заворачивала брюссельскую капусту в платок и прятала в карман, а теперь люблю.
– Это вряд ли одно и то же.
– Я не диетолог, но полагаю, что пристрастия может вызвать дисбаланс и недостаток гормонов. Организм знает, что ему требуется. Клубника – здоровый выбор, тут не о чем беспокоиться.
– Но… слушать «АББУ»!
– А вот это уже предмет для беспокойства. – Ванесса подмигнула, давая понять, что шутит. Затем положила планшет с зажимом и ручку перед собой на стол. – Простите, Дженна, наше время закончилось. Я вижу, что вы встревожены, и отношусь к этому серьезно. Конспектируйте свои мысли, записывайте все, что покажется странным, и приносите на следующей неделе. Будем разбираться вместе. А пока, пожалуйста, постарайтесь успокоиться.
Ванесса поднялась, и я поняла, что не найду у нее ответов, за которыми пришла. Она мне не поверила. Но со мной что-то происходило, и я собиралась выяснить, что именно.
Я уже собиралась выйти за дверь, когда она бросила:
– Дженна, отпустите Калли.
Я хотела спросить: «А что, если это Калли меня не отпускает?» – но промолчала. В затылок мне повеяло ледяным холодом.
Выйдя из кабинета Ванессы, я погрузилась в свои мысли. Ванесса мне не поверила. Но теперь я и сама в себе сомневалась. Вчера вечером, читая заметки очередного реципиента, я была уверена, что тело способно хранить память, но теперь задумалась: ведь, как сказала Ванесса, мы все принимаем одни и те же лекарства. Не могут ли они вызывать одинаковые побочные эффекты? Я ступила с тротуара на мостовую, и тут же раздался автомобильный гудок и скрип тормозов. Я застыла на месте. Разъяренный водитель высунулся из окна и, обозвав меня безмозглой дурой, объехал и умчался прочь. Откуда-то взявшаяся женщина среднего возраста увлекла меня обратно на тротуар.
– Вы в порядке, дорогая? – спросила она и при этом продолжала держать за руку. Меня охватила паника – ощущение, что мою свободу ограничили, настигло, как удар кулаком. Неужели раньше нечто подобное испытала Калли? Или я брежу? Я вырвала руку, но дыхание не восстанавливалось – воздуха не хватало. Свет слепил глаза, звуки оглушали. Терзало единственное желание – убежать. Я почувствовала себя одинокой. Совершенно, безнадежно, безвозвратно одинокой. Существовало всего одно место, куда я стремилась.
Машина Сэма стояла у дома его матери. С тех пор, как мы разъехались, он жил здесь. Я поднялась на мысочки у садовых ворот, ухватила пальцами холодный металлический запор, но открыть не смогла. После того как мы с Сэмом расстались, мы с Кэти не виделись, и я не знала, какой мне окажут прием.
