Ежели рассматривать фигуру Джоунса чисто практически, он был разведчиком крупного масштаба, из тех, кто, сидя за письменным столом, извлекает ценные сведения, служащие ключом к разгадке самых важных тайн неприятеля. Пользовался он самыми различными источниками. В ход шли и протоколы допросов заключенных, захваченные у них документы, записи перехваченных радиограмм и телефонных разговоров, отчеты цензуры — одним словом, вся бумажная масса, скапливающаяся в разведслужбе в годы войны.
Как-то среди обломков сбитого немецкого бомбардировщика офицеры разведки Королевских ВВС обнаружили прибор подозрительно сложной конструкции, сложнее, чем обычные приборы для ночных полетов. Устройство показали Джоунсу, и тот выяснил, что данный аппарат — шаг вперед к созданию новой системы лучей наведения, используемой немцами для наведения самолетов и бомбометания. Джоунс попытался вникнуть в принцип работы новой системы и понял, что речь должна идти о невидимом поисковом луче, который и наводит самолеты на цели.
Джоунс прочесал все лагеря и тюрьмы в поисках взятых в плен немецких пилотов — те явно хоть что-то должны были знать о конструируемой системе. Несколько дней спустя он нашел того, кого искал. Джоунс задал ему несколько вопросов, и пленный пилот подтвердил предположения Джоунса. Немец признал, что люфтваффе на самом деле испытывают новейшую систему и что ее появление в войсках ожидается к началу широкомасштабной воздушной атаки Англии.
Сообщение Джоунса послужило толчком для активизации деятельности разведки Королевских ВВС, и несколько агентов по добыванию сведений получили приказ заняться «кникебайном». Вскоре разведка установила местонахождение станций «кникебайн» в районе Дьепа и Шербура. Шаг за шагом прояснялась жутковатая картина действия этой новой радиосистемы.
Едва Джоунс покинул кабинет Черчилля, как тот приказал Линдеману срочно приступить к разработке аппаратуры противодействия. Впервые «Knickebein» был замечен в работе 23 августа, когда станции в Дьепе и Шербуре направляли луч на Бирмингем. Как только германские станции заработали, станции противодействия включили и британцы. Якобы неуязвимый «Knickebein» искривился и пропал. Самолеты люфтваффе в полной уверенности, что все идет, как и прежде, нормально, продолжили полет. И вдруг выяснилось, что все далеко не нормально. И эпоха «Knickebein» просуществовала в воздухе не намного дольше старого доброго «микона».
Целых два месяца никто не решался доложить Герману Герингу, что лучи системы «Knickebein» больше не срабатывают. Когда генерал Мартини набрался смелости и ввел рейхсмаршала в курс дела, Геринг отказался в это поверить и заявил своему шефу по науке: «Этого не может быть!» А это было уже в октябре 1940 года. То есть все сроки разгрома Королевских ВВС и победы в битве за Британию миновали.
