Британцы забрасывали немцев противоречивой информацией, то утверждая, что положение в Англии из рук вон плохое и что боевой дух англичан вот-вот будет сломлен окончательно, то убеждая, что причиненный ущерб малозначителен, а боевой дух высок, как никогда.
Источники дезинформации были разбросаны по всему миру. Британский агент в Вашингтоне передал германскому военному атташе генералу Бёттихеру сведения о том, что Лондон якобы на грани коллапса, что там не работает транспорт, царит голод, ширятся эпидемии. Германский посланник в Лиссабоне докладывал диаметрально противоположное, утверждая, что получил информацию от известного португальского банкира, только что вернувшегося из Лондона (который, кстати, в действительности работал и на британцев). Германский военный атташе в Софии подтвердил информацию Бёттихера, а его коллега в Рио-де-Жанейро представил сведения, во многом схожие с информацией германского посланника в Лиссабоне.
Германская разведка пыталась выудить сведения у разведслужб нейтральных государств. Англичане, предвидя это, использовали помощь своих друзей-дипломатов. Герцог Альба, испанский посол в Англии, и шведский посланник тоже участвовали в этой игре, направляя противоречивые сведения министерствам иностранных дел своих стран, откуда немцы получали нужные сведения.
Британцы получили однажды помощь от совершенно неожиданного источника. Венгерский военный атташе в Лондоне не скрывал симпатий к нацистам и был одним из весьма надежных источников, которые немцы все еще имели в Англии. В мансарде своего дома на улице Гросвенор-Плейс он тайно развернул радиостанцию и через нее передавал в венгерский Генштаб добытую разведывательную информацию. Германский агент в Будапеште пересылал полученное в Берлин.
Однако военный атташе Венгрии в Стокгольме был в таких же доверительных отношениях с британцами, как его коллега с нацистами. Стокгольмский атташе сообщил англичанам об упомянутой секретной радиостанции в Лондоне, британцы завладели ею и продолжали на ней работать, преследуя уже свои цели.
Ставки были высоки, надежных сведений немного, и 17 сентября в разгар битвы за Британию Геринг лично совершил вылет на самолете проверить с воздуха, что недоговаривали ему наземные агенты. Выяснил он, правда, не очень многое.
Но рейхсмаршал решил разыграть еще одного туза. В весенние месяцы 1940 года в радиоперехватах и захваченных немецких документах стало часто появляться непонятное немецкое словечко «Knickebein». По-английски оно звучало чистейшей белибердой, а вот по-немецки означало весьма церемонный ритуал, а именно — «реверанс». Строили догадки о том, что это слово имеет отношение к радиоэлектронному оборудованию, с помощью которого самолеты люфтваффе наводились на цели в Британии. В этих целях немцы в некоторых районах Европейского континента возвели специальные радиомаяки. Используя направленные радиоволны, пилоты люфтваффе выходили на желаемый курс, рассчитываемый по углам между двумя радиосигналами.
