— А где мы? — спрашиваю я, расхаживая взад — вперед по темным плитам, перепрыгивая через провода. — И сколько… нас?
Уже мысленно я становлюсь частью этого мира.
Кто знает, может он мне не чужой… может я всегда жила здесь?
Котовски забавно морщится. Его зеленые глазки хитро наблюдают за каждым моим движением. Неестественно грациозно он поправляет русую чёлку.
— Думаешь, я тебе так всё и расскажу?! Наивная! — хохочет он и спрыгивает ко мне. От неожиданности я вздрагиваю и делаю шаг назад.
— Лаэрен. Этот мир зовётся Лаэрен! — чей-то чужой, не Котовски, голосок звучит из темноты и ему вторит какой-то другой… Звонкие удары чего-то знакомого о плиты…
— А-а-а, это ты, малявка! — мурлычет ушастый и щёлкает пальцами. На его жест-команду откликается один из прожекторов и направляет свой искристый желтый свет туда, откуда раздаётся голос.
— Я не малявка! Сам такой, Скотовски! Не забывай, я появилась раньше тебя! Так что малолетка у нас ты.
Теперь я вижу её. Это девочка лети семи, довольно милая, но её лицо словно застыло в странной ухмылке. Уже позже я поняла, почему. Левый глаз её был белесовато-серебристый в отличие от правого зеленого. Волосы её, огненно-красные, кудрявым облаком опускались до плеч. Множество вплетенных разноцветных кос и бусин придавали некоторую дикость её причёске.
Ничего похожего на ушки Котовски я не нашла. Единственное, что объединяло их, так это перчатки. Длинные, до локтей — они были надеты и на руки ушастого, и у Малявки.
Но это не означало, что малышка лишена собственной «изюминки» — огромная накладная грудь, немного неровная и бугристая. Видимо, девочка выкладывала её прямо в лиф платья и из всего того, что попадалось под руку.
А стук… стук издавал небольшой розовый мяч, непринужденно отбиваемый детской ладошкой.
— У тебя салфетка выпала, грудастая! — Котовски ехидно указал на белое пятно у её ног. Девочка и бровью не повела, нагнулась и отправила салфетку обратно в лиф. Попутно, почти незаметно, она бросила мяч в ушастого, и теперь он морщился от удара в левое плечо.
— Дурак! Сколько раз можно попадаться! — улыбнулась девочка.
— Зачем пришла? Звали что ли? Сидела бы в своем мирике! — бушевал Котовски, но почему-то эта его ярость показалась мне заученной.
— Мне скучно… и притом, я почувствовала новенькую! — девочка вприпрыжку подбежала ко мне и протянула ладошку. Я хотела было пожать её, но зря доверилась — девочка ударила меня мячом в солнечное сплетение. От резкой боли тело согнуло пополам, и я словно поклонилась жестокой малышке.
