— Ну, мудрецы! — Родон откровенно хохочет. — А лучшего ничего не могли придумать?
— Не придумали, — старик долил в рюмку. — А я уже все, отдумался. Без парашюта лечу. Летал без парашюта? — Опрокинул рюмку, зажевал соленым огурчиком.
Долго молчали. Отец потянулся за гитарой. Снял со стены. Несколько раз провел по струнам, прислушиваясь. И запел тихо:
Полетели к земле,
Как дождинки дождя,
А в предутренней мгле
Там никто нас не ждал.
И не выдержав тяжести,
Рвалась земля
И шептала:
Все ляжете
Скоро
В меня.
Сапоги. Сапоги.
Автоматы в грязи.
Кто уполз. Кто погиб.
Кого снайпер сразил.
И остались лежать сапоги на снегах.
Сапоги.
Сапоги.
Только пусто
В ногах.
Уж давно батальон
Заменили речами.
И победно «Ура»
Над столом прокричали,
И гниют сапоги где-то в поле ночами.
Только ноги
Мои
Убежали
Ручьями.
Рванул последний аккорд. Гитара тревожно загудела и смолкла. Все молчали.
Вошла мать Славика, сказала мужу:
— Пойдем в кино сходим, а? Я, кажется, тысячу лет в кино не ходила.
— В кино? Можно и в кино. — Поднялся из-за стола. — Что, молодежь, пойдем?
— Сходите, сходите. Мы посидим, — ответил Родон.
— Пап, так ты к нам пойдешь? — спрашивает Славик. — Ты ведь не ответил.
— Я отвечу, сынок, отвечу, — говорит отец, одеваясь. — Я только подумаю.
— Хватит думать, — вмешивается жена. — Будет ломать голову-то. Давай поживем хоть на старости.
— Да не стар я еще. Не стар! — с силой бьет кулаком по столу. — Я им докажу, что не стар. И эту продукцию их, портянка ее завоняй, — снова кулаком по столу, — одни черепки от нее! Одна упаковочка и осталась. Под суд меня хотели. За черепки. А вот вам! — Повертел кулаком.
— Неужели побили все? — изумился Радон.
— Побил, — с вызовом. — Не все, правда. Все не дали. — Снова присел к столу. — Дали полмесяца сроку. Хоть сам лепи, говорят, а убыток восстанови и задачу свою по реализации выполни.
— И что же вы?
— Да чтобы я чепухой этой занимался? Я?!
— Почему же чепухой? Это государственный план.
— Липа это: кому они нужны, эти идолы? Кому? Только время на них рабочее тратить, да средства.
— А вот вы и не правы. В таком количестве, может, и не нужны, но не нам с вами решать. А вообще, эти, как вы говорите, идолы, часть нашей идеологии.
— Идеология утверждается делами, а не символами.
— Так вы и от знамени откажетесь.
— От знамени?
— А почему нет? Тоже ведь символ.
— Ты мне голову не морочь! Я за знамя это… Я за коммунизм…
— Э-э, батенька, с вами все ясно. Это слово, что вы произнесли, давно следовало забыть.
